История семьи - история Алании.
1944 год. Уже завершилась Операция «Чечевица», целью которой была депортация чеченцев и ингушей с территории Чечено-Ингушской АССР. Родители моей матери, мои бабушка и дедушка живут в это время в городке Хашури в Центральной Грузии. Там же и в близлежащих селах проживает большое количество других осетинских семей. Живут они там не одно поколение. Там были могилы их родных, дома их отцов.
Но вот наступил 1944 год и всех жителей осетинской национальности из данной местности, вместе с моими дедушкой и бабушкой насильно выселяют из своими домов. Выселяют по этническому признаку. Выселяют не дав возможность забрать вещи. Вернее позволяют забрать по 30 кг на члена семьи.
Покинув свои дома, дома своих отцов, оставив могилы своих родных, их переселили на земли, откуда были депортированы люди в рамках Операции «Чечевица».
Их буквально бросили в чистом поле в образованном Коста-Хетагуровском районе, ранее Назрановском, который был присоединен к СОАССР. Только из их фамилии было переселено более 50 семей.
Там они прожили около десяти лет, вновь создав с огромным трудом домашний очаг, хозяйство, похоронив стариков, которые умерли за это время. И вот советское государство вновь коренным образом меняет свою политику, в которой люди, человеческие судьбы - это сущая ерунда. Хрущевым принимается решение о реабилитации депортированных народов и их возвращении на родные земли. Так стали возвращаться чеченцы и ингуши, балкарцы и карачаевцы. А осетины, совсем недавно также депортированные с территории Грузии, были вновь изгнаны из своих новых домов. Во второй раз за 10 лет они были вынуждены покинуть свои дома, оставив все.
Мои бабушка и дедушка, а вместе с ними сотни других осетинских семей были теперь переселены на территорию Северо-Осетинской АССР, в Алагирский район, селение Црау.
И вновь пустое место. И вновь все сначала. И вновь люди словно игрушки. Официально депортированные народы были депортированы лишь раз. Это огромная трагедия и преступление, совершенное в их отношении. Но осетины были изгнаны из своих домов дважды. По этническому признаку. В тяжелейших условиях они вновь строили дома и вновь создавали семьи. Тяжелым трудом. Никогда не жалуясь и не прося помощи. Не призывая к справедливости. С горским смирением и волей.
Мы всегда должны помнить тяжелую судьбу нашего народа, чтобы не совершать тех же ошибок в настоящем и будущем.
Политика нулевой терпимости, к которой с определенного момента стали приходить разные общественно-политические движения республики, может сыграть с Дагестаном злую шутку. Медийный шум, спровоцированный вокруг строительства храма в Редукторном поселке Махачкалы, имеет определенную цель. И цель эта заключается далеко не в сохранении городских территорий.
Да, общественники уже поспешили оправдаться, что им все равно, строится у озера Ак-Гель православный храм или же мечеть. Только вот хочется задать интересный и даже несколько наивный вопрос. Как бы общественники реагировали на строительство на этом же месте, например, мечети? Уверены, что в таком случае, боясь за свою репутацию, люди бы не стали протестовать против. Потому что с легкой руки фанатиков это можно было бы назвать ущемлением прав верующих.
Так вот христианское население Махачкалы – тоже верующие люди. И Дагестан, имея многолетний опыт мирного сосуществования представителей разных национальностей и конфессий, не должен погружаться в пучину разборок на религиозной почве.
Песков и мобилизация
Мобилизация, наверное, самая непредсказуемая для Дмитрия Пескова тема. Он говорит одно, а с ней происходит другое. Она как бы завершена, но контрактники, у которых истёк контракт, не могут его расторгнуть из-за того, что она еще не отменена – указа нет. Она как бы отменена, но после ее отмены молодых людей забирают по мобилизации.
А вчера пресс-секретарь Путина назвал провокационными сообщения в соцсетях о новой волне мобилизации. «Президент уже все сказал, поэтому на эти сообщения не стоит обращать внимание». Он еще раз повторил, что для завершения частичной мобилизации не требуется указ президента России, новых решений тут нет. Интересно, он понимает, что его слова о том, что мобилизации не будет, воспринимаются ровно наоборот? Ведь за неделю до мобилизации тот же Песков говорил, что ее не будет, а потом был кошмар…
Тем временем, к нам обращаются все больше компаний, которые ожидают «второй волны мобилизации».
Есть у нас фирменная ингушская склонность к отдельным постройкам-пристройкам во дворе.
У моих маьр-ц1ей (родня мужа) в одном дворе 4 кухни. Две из которых - отдельные от домов постройки.
Одна из них, так называемая, летняя кухня.
Хотя по факту это скорее камера пыток для снох.
Итак, представьте себе зарисовку:
Младенец спит в аге на третьем этаже большого дома. Мать готовит плов на 1, а то и 2 кг риса, чтобы хватило всем, конечно же, без радионяни, в летней кухне. Шансы услышать младенца равны нулю.
Обед должен быть готов ровно к 2 часам. Иначе все выражают недовольство и делают колкие замечания.
Младенца не уговоришь спать ровно до двух-трёх.
И вот дом опустел, все сосредоточились на кухне.
"Я пойду гляну как там младенец" - не работает. "Он спал крепким сном, когда мы оттуда выходили. Ставь еду, твой маьр-да (отец мужа) зашел."
И вот, ты ставишь последнюю чашку чая перед младшим маьр-вошем (деверь), затем мчишься в дом.
А младенец тем временем уже охрип от плача.
Ты быстро кормишь его и тащишь с собой на кухню, потому что посуду, "вы же тут не на курорте", надо мыть вовремя.
Еще я помню прекраснейшие истории свекрови о том, как в ее молодости, она ходила мыться в отдельную пристройку рядом с сараем. И в снег, и в дождь. Из удобств там был только длинный жестяной таз и ведро горячей воды, которое она приносила с собой. Из-за этих хождений по морозу она чуть не умерла от пневмонии и её дети, которых она купала там же, всё время болели.
Ванную и санузел в доме запрещала делать её свекровь.
Зачем усложнять то, что можно упростить? Тем более если ты и сама познала эту горькую, несправедливую долю молодой, бесправной невестки. Почему бы не облегчить жизнь жёнам не кого-нибудь там, а твоих собственных сыновей?
Объясните мне логику этих людей, кто-нибудь.
Я силюсь постичь её уже десятилетие и никак не могу.
Если бы Венечка Ерофеев ехал бы в алкогольном делирии по Махачкале, то его поэма в прозе называлась бы не «Москва-Петушки», а «Южная автостанция – Новая автостанция».
С этой неумолимой периферией города, которая как спрут хватает все вокруг, меняет городские пейзажи и ландшафты с неизменным соседством горящих мусорных свалок и загородных поселков, за которыми синеет море. Которое, по определению, – приманка для туриста и часть бюджета на будущий год.
Ехал бы он непременно в дождь или снег, вместо вагона была бы маршрутка и в ней собраны все народные типажи. Настоящая палата от народа. Двигающаяся вперед, вне зависимо от времени и политической конъектуры. Это как сам народ едет мимо самого себя, и то с ужасом, то благоговейно за этим действом наблюдает. Хотя для всех это уже давно норма, и в целом, наверное, как нечто выходящее за рамки, уже давно не воспринимается.
Никаких анекдотов, только жизненные мудрости. Никаких цитат классиков, и веселого пьяного каламбура, только цитаты из самих себя. И, увы, никаких остановок на станциях, с говорящими названиями (хотя их можно было бы придумать).
Метафизическая махачкалинская маршрутка идёт по маршруту, не останавливаясь. В огромной пробке, иногда выбираясь на оперативный простор. И да, маршрут исключал бы проезд мимо центра города.
Триединство времени, места, и действия – салон в мультикультурной дагестанской маршрутке. Где «тише скажешь – дальше выйдешь», «май лайф – май рулез», и «если нет денег, то не надо ничего объяснять – просто выходите».
И никаких: «И немедленно выпил!».
То ли к счастью, то ли к сожалению.
Попала ко мне в руки книжка Ахсарбека Хадзиретовича Магометова «Культура и быт осетинского крестьянства», изданная в 1963 году. Читать не очень интересно: там слишком много реверансов в сторону влияния коммунистической идеологии на развитие национальных окраин, что соответствует эпохе появления книги, но как-то не вписывается в наши времена, увы. Но кое-что интересненькое оттуда я все-таки опубликую.
*В пользу РАЗВИТОГО земледелия у алан в период раннего средневековья говорит тот факт, что в древности у алан существовал погребальный обычай: заваливать вход в катакомбный могильник мельничным жерновом. Такие погребения были обнаружены, к примеру, при раскопках в станице Змейской.
*У Вахушти Багратиони сказано, то в Осетии «никакие другие зерна не родятся, кроме пшеницы, ячменя и овса». Однако осетины активно выращивали горох, фасоль, картофель, просо.
Постепенно кукуруза стала самой распространенной культурой Осетии. Кукуруза использовалась полностью: стебель и листья шли на корм скоту, а кочерыжки – на топливо.
