Сторонники и противники новых властей в Армении сформировали абсолютно противоположный дискурс относительно того, каковы успехи нового правительства в борьбе с коррупцией. Противники говорят, что победа над коррупцией достигнута только на словах, также они упоминают тот факт, что почти никто не сидит за коррупцию. В то же время, по мнению критиков новых властей, посадки не означают борьбы с коррупцией. Что касается сторонников нового правительства, то, по их мнению, достигнут огромный прогресс в борьбе с коррупцией уже за прошедшие несколько месяцев.

Коррупция – та самая проблема, в которой всегда обвиняли прошлую власть, для новой власти она является ключевым пунктом, на основании которого она может продемонстрировать свои первые успехи и свое отличие от прошлой власти. Так что мы сейчас предметно разберем этот вопрос.

Напомню, что несколько дней назад я также разбирал ситуацию с теневой экономикой: Теневая экономика Армении после революции. Я пришел к выводу, что определенные результаты в виде вывода примерно 20% работников крупных супермаркетов из тени достигнуты. Также заметна динамика в сфере услуг, гостинично-ресторанного бизнеса, а также такси. В то же время, во многих других секторах никаких изменений нет, что может означать, что либо многие крупные компании не были в тени и до мая, либо они продолжают укрывать часть доходов. Статистически рассчитываемая динамика тени во всей экономике показывает, что после революции произошел скачок, который все еще не преодолен, хотя уже наметилось снижение.

На графике ниже представлена динамика теневой экономики за последние более 50 лет. Этот график я опубликовал в записи о теневой экономике; на мой взгляд, он может достаточно хорошо иллюстрировать институциональную динамику в стране за длительный период.Источник: собственные расчеты (ежемесячные за 1995-2018), оценка (1990-1994), Kim&Shida (1965-1989).

Изучение результатов борьбы с коррупцией и монополизацией экономики свидетельствует о том, что имеется интенсификация в этой борьбе, наблюдается также раскрытие ряда закрытых в прошлом рынков, однако ценовой и макроэкономический эффект всего этого не столь заметен. Наибольшим вниманием в прошлом пользовались монополии в импорте сахара и бананов. Критики новой власти говорили, что снижение вызвано исключительно изменением цен на международных рынках, сторонники новой власти - что напротив - это вызвано результатами политики демонополизации. Анализ показал, что снижение цены на сахар на 24%, а на банан - на 69% вызвано демонополизацией этих рынков.

Статистика преступности свидетельствует о росте интенсивности расследования коррупционных преступлений на 58%, что говорит уже не только об отдельных "нашумевших делах", но и росте раскрываемости на всех уровнях. Теперь обо всем по порядку.

А. Неформальные преимущества для «олигархов»

«Олигархи», то есть, узкая группа предпринимателей, связанных с властью, имели в прошлом множественные неформальные льготы и преимущества, благодаря которым смогли скопить первоначальный капитал. Наиболее характерными из них является монополизация потребительских рынков, в особенности в сфере импорта продуктов питания, инсайдерская информация о приватизации / исключительные условия при участии в ней, неконкурентная среда в госзакупках, решение административных и уголовных вопросов в особом порядке, при котором допускалось более мягкое применение закона в их отношении, неформальные льготы на выплату налогов и создание в законах особых положений, стилизованных под конкретный бизнес.

Олигархами в действительности являются далеко не все из них, поскольку лишь немногим удалось эффективно трансформировать свой бизнес в политический капитал или наоборот, таковыми я бы назвал Гагика Хачатряна, Овика Абрамяна, Гагика Царукяна, Самвела Алексаняна, в то время как другие занимались преимущественно или исключительно бизнесом даже если и присутствовали в парламенте. Тех «других» тоже называли олигархами, поскольку они пользовались политическими преференциями в бизнесе (тогда как классическое определение предполагает противоположное - использование бизнеса для влияния на политику). Однако не будем цепляться за детали, ограничившись лишь закавычиванием этого слова.

Действительно, многие предприниматели имели неформальные преимущества. Например, супермаркеты, принадлежащие «олигархам» имели льготы при продаже местных товаров, им было позволено продавать их по более низкому налогу в виде индивидуальных предпринимателей. Причем, они зачастую пользовались этой регуляцией и для продажи продукции иностранного производства, либо импортированной продукции, но упакованной в Армении. Изначально отмена неформальных льгот привела к резкому скачку цен на заметную часть продуктов питания, но новая власть была настроена жестко, вплоть до активного участия Службы национальной безопасности в расследовании коррупционных дел. Вскоре предприниматели сдались и начали снижать цены. Но некоторые армянские продукты теперь стоят заметно дороже, чем тогда – к примеру, мясо.

В сфере госзакупок идут расследования, субъекты, которые получали неконкурентные условия теряют свои позиции, также эти субъекты получали штрафы в последние месяцы. Например, неделю назад было оштрафовано 13 компаний.

Что касается монополизации в импорте, то в этом отношении изменения начались не вчера. Количество компаний, импортирующих те или иные виды продуктов, начало расти еще с 2015 года. См. статью главы Государственной комиссии по защите экономической конкуренции о монополизации (321-328). Например, число импортеров банана выросло с 9 до 37. Но все же крупные субъекты сохраняли доминирующие позиции. Недавно глава ГКЗЭК представил новые данные по рынку сахара, согласно которым доля крупнейших компаний на рынке сахара с 98% до 78% к лету. Это означает, что процесс раскрытия этих рынков сильно ускорился.

Уже стало мемом, что в Армении подешевели бананы и сахар. По поводу обоих продуктов сторонники нового правительства считают, что понижение цен вызвано повышением конкуренции на местном рынке, а критики правительства считают, что это результат изменений на международных рынках. Есть смысл проверить на практике в какой мере верны оба утверждения. Начнем с сахарного песка.

Таблица 1. Динамика цен на сахар-песок, местные, международные, оптовые и импортные цены

Источники: FAO FPI, Macro Trends / 37 Years of Sugar Prices, Trading Economics, Armenia Food Security and Poverty, Armenia CPI, базы данных внешней торговли Армении, расчеты автора. Использован текущий среднемесячный курс драма по официальному курсу Центрального Банка Армении. Добавленная стоимость определена относительно международных оптовых цен.

Итак, как мы видим, цены на международном рынке действительно упали. Причем на международном рынке они упали сильнее, чем на армянском, реакция местных цен на международную динамику довольно негибкая. В апреле 2018 года индекс соотношения цен составил к декабрю 114.8, а в сентябре 112.0, то есть действительное местное снижение цен относительно международных после революции составило 2.4%. Снижение цен на местном рынке на 75.6% вызвано изменениями на глобальном рынке, и на 24.4% вызвано последствиями революции. Добавленная же стоимость упала на 9% по сравнению с апрелем, поскольку в апреле она составляла 52%, а в августе – 43%.

Что касается цен на бананы, то их снижение отчасти также было вызвано снижением международных цен, а отчасти – факторами конкуренции на местном рынке. К сожалению, армянская статистика не предоставляет точных данных цен по бананам, есть лишь индексы.

Таблица 2. Динамика цен на бананы – местные и импортные цены

Маржа определена относительно импортной цены

Итак, как мы видим, импортная цена снизилась на 11% в августе по сравнению с апрелем. Розничная цена сократилась за тот же период на 36%. Итого, без особого углубления в расчеты можно оценить внешние факторы (снижение международных цен) в изменении цены в 31%, а внутренние (снижение маржи) – в 69%. Стоит, однако, отметить, что в марте-апреле цены были максимальными, поэтому если сравнивать последние 5 месяцев с предыдущими 5 месяцами, то снижение розничных цен в торговле составило 27%.

***

Стоит учитывать, что перечисленное не говорит о повышении уровня жизни в результате снижения цен на товары потребления, поскольку многие товары подорожали из-за повышения налоговой дисциплины. Однако это свидетельствует о динамике в сфере монополизации и неформальных льгот – и снижение цен на сахар (24% от снижения) и банан (69% от снижения), и повышение его на говядину, являются следствием одного и того же. Не стоит, что от борьбы с явлениями коррупционного характера будет исключительно улучшение уровня жизни, это, разумеется, ошибка. По крайней мере, в краткосрочной и среднесрочной перспективе. На отрезке в 10 лет это приведет и к улучшению непосредственно уровня жизни.

B. Статистика коррупционных преступлений

Рассмотрим динамику преступлений, связанных с коррупцией. В странах с большой традицией борьбы с коррупцией, динамика коррупционных преступлений часто связывается с динамикой собственно коррупции. Это зависит, однако, от того, насколько большая часть соответственных преступлений расследуется.

Однако в странах, где отсутствует твердая традиция борьбы с коррупцией, количество зарегистрированных коррупционных преступлений имеет обратную связь с реальной динамикой коррупции и напрямую связано с динамикой борьбы с коррупцией. Условно говоря, если в 2016 году в Армении было 150 000 случаев коррупции, а расследовано 500, то вероятность попадания под уголовное преследование в каждом случае составляет 0.3%. Цифра условная, поскольку точное число коррупционных преступлений неизвестно. Но могу сказать уверенно, что количество зарегистрированных коррупционных преступлений за последние 10 лет выросло примерно в 2.5 раз (с 252 дел в 2007 году до 634 в 2017 году), а интенсивность взяточничества – сократилась примерно в 2.8 раз (с 9% признавших дачу взятки до 3.2%), согласно опросам «Кавказский барометр CRRC». Итого, вероятность «попасться» выросла в 7 раз, вовлечение в коррупцию уже в 2017 году становилось достаточно рискованным занятием, хотя все еще для многих оставалось достаточно выгодным.

Поэтому динамику числа преступлений мы будем рассматривать как прокси для интенсивности антикоррупционной борьбы.

Таблица 3. Статистика борьбы с коррупцией в Армении

Источники: социально-экономическое положение Армении за январь-декабрь 2017 года, январь-апрель 2018 года, январь-август 2018 года.

Как мы видим, интенсивность борьбы с коррупцией заметно выросла. Она сильно выросла и в первые четыре месяца 2018 года (на 80% к 2017 году), из-за чего я в свое время предположил, что поддержание ее на том же уровне будет представлять определенную проблему, но как оказалось, интенсификация борьбы удалась. Она продолжила расти и после этого (еще на 58% после революции). Причем увеличился фокус на злоупотребления и взятки после революции. В новости по ссылке представлены некоторые детали.

При этом, коррупционные преступления совершались и после революции. Об этом, в частности, сказал Санасарян, который занимает должность главы Государственной контрольной службы при аппарате премьер-министра. Я также слышал о случаях коррупции – в полиции, таможне, мэрии Еревана и системе образования. Не стоит считать, что общество может полностью изменить свои подходы за столь небольшой срок. Также для снижения коррупции нужна не только политическая воля, не только отсутствие коррупции в высших эшелонах власти, но и институциональное развитие, что в любом случае долгосрочная задача.

C. Восстановление справедливости

Я уже говорил о том, что в Армении узкая группа лиц являлись выгодоприобретателями экономики и политической системы. В общественном восприятии, 10 миллиардов долларов было выведено «олигархами» из страны за последние десять лет, это воспринималось как воровство народного достояния. Цифра базируется на исследованиях “Global Integrity Report”, но эти исследования оставляют много вопросов.

Есть большие вопросы к этой цифре, не только с точки зрения ее методологической выверенности, но также точности. Даже с большим приближением эта цифра совершенно не соответствует действительности. В отличие от них, спекулировать на оценке реальной цифры не буду, поэтому ограничусь просто констатацией. Однако недоуплата налогов, коррупция и пр. действительно исключили заметные средства из экономики.

Многие, исходя из грузинского опыта, считали, что можно достаточно существенно пополнить бюджет страны, не учитывая разности в ситуации Грузии в 2003 году и Армении в 2018. Новые власти решили принять ответственный подход, чтобы не допустить массового бегства капиталов, а также коллапса экономики. Было решено, что расследования будут в основном концентрироваться на периоде последних 2-3 лет, не будут разбирать период первоначального накопления и приватизации. Кроме того, было принято, что если система взаимоотношений была построена на коррупции, то гоняться за отдельными людьми не имеет смысла.

Этот подход абсолютно правильный. Хотя он критикуется как сторонниками нового правительства, так и его противниками. Они считают, что то, что было мало арестов, означает, что нет борьбы с коррупцией. Однако и в рамках нового правительства есть безответственные люди, которые считают, что нужно раскопать все дела и всех осудить в рамках транзитного правосудия. Такую политику нужно проводить с большой осторожностью, чтобы не привести к коллапсу экономики.

Рассмотрим то, какие суммы были собраны в результате сбора штрафов, уголовных дел и расследований. Изначально я ожидал, что реальный размер суммы, которая может быть собрана в результате этой политики, составит около 200 млн. долл. Скорее всего, к этому все и придет. На начало октября, по словам помощника Пашиняна Арена Мкртчяна, было собрано 68.4 млрд. драм, что соответствует 142 млн. долл. Часть этих сумм, однако, была собрана в рамках стандартного формата работы правоохранительных органов Армении. Доказанный ущерб государству за первые 9 месяцев составил 32.8 млрд. драм, из которых 24.6 млрд. драм были выплачены. Общая сумма ущерба, если учитывать также дела, находящиеся в рассмотрении 64.8 млрд. драм.

Судя по темпам работы, думаю, все придет примерно к 200, возможно 250 млн. долл., так что борьба с коррупцией путем получения у «олигархов» средств на развитие страны, является умеренно успешной. По сравнению с суммарным ВВП за два года (2016-2017), эта сумма составит 1%, что не так уж и мало. Существуют различные спекуляции на тему того, были ли возвращены эти суммы действительно в бюджет или нет, а также, какая ее часть была возвращена в бюджет. У меня пока нет точного ответа на этот вопрос, и я думаю, что к этому еще будет необходимость вернуться.

D. Общественное мнение о коррупции после революции

В июле-августе Армянская социологическая ассоциация провела опрос по заказу Международного республиканского института по вопросам постреволюционного развития Армении. Опрос был опубликован в октябре. Рассмотрим его часть по коррупции. Для начала скажу, что очень важная часть всех дебатов по коррупции в Армении относилась к избыточному восприятию коррупции относительно реальной коррупционной ситуации. График ниже иллюстрирует это.

График 1. Разрыв между коррупционной практикой и восприятием коррупции

Источник: Life in Transition Survey, III, 2016, EBRD. Коррупционный опыт отражает число людей, признавших дачу взятки ими и членами их домохозяйств, а восприятие коррупции отражает число людей, считающих, что большинство граждан их страны вовлечены в коррупцию при контактах с государственными службами.

После революции радикально изменилось восприятие коррупции. 81% считают, что уровень коррупции снизился, и лишь 2% считают, что уровень коррупции вырос. Большая часть этого изменения восприятия относится к прекращению коррупционной паники, традиционной для Армении и прекрасно иллюстрируемой графиком выше. Однако это изменение также фиксирует и реальное улучшение ситуации с коррупцией в стране.

Из антикоррупционной политики правительства, о которой слышали граждане, чаще всего называли расследования СНБ (36%), задержания олигархических лидеров (23%), раскрытие случаев взяточничества (19%), прекращение сбора взяток (17%), раскрытие схемы уклонения от налогов (9%), раскрытие коррупции в системе здравоохранения (4%), замену сотрудников (2%) и др.

Среди текущих проблем, стоящих перед Арменией, коррупцию назвали главной проблемой 6% опрошенных. Стоит отметить, что изменение в этом смысле не столь серьезное – в 2015 году таковых было 7%. Общее число тех, которые считают коррупцию одной из главных проблем в 2018 году в сумме является 18% (т.е. 12% отметили коррупцию как вторую или третью среди всех проблем, стоящих перед страной). То есть, в действительности, изменение общественного восприятия не стоит считать полностью завершенным. С точки зрения будущего страны также 6% считают коррупцию проблемой, которая угрожает ему, а еще 10% отмечали коррупцию как вторую или третью проблему.