НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО “МЕМО”, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО “МЕМО”.
***
За тем, что в России называют «Специальной военной операцией», а в Украине – разными словами, которые нельзя упоминать в российских СМИ, я слежу каждый день, но учитывая затяжной характер кампании и ее удаленность от региона Южного Кавказа, пишу об этом редко, примерно раз в три месяца – когда появляются новые тенденции. Так же будет и сейчас. Вот три последние публикации:
· О конфликте в Украине – окончание контрнаступления, позиционный фронт и осенне-зимняя кампания (21 октября 2023),
· Срочные переговоры и перемирие – последний шанс для Украины (3 декабря 2023)
· 2 года с начала российской военной операции - общие выводы и прогнозы (26 февраля 2024).
Последние шесть месяцев идут точно по предсказанной в начале декабря линии:
[2] Исчерпание ресурсов Украиной, ощущаемое уже сейчас, начнет превращаться в критическую проблему где-то к весне 2024 года, когда будет иметь место два параллельных процесса – резервы будут окончательно растасканы по фронтам, а мотивация бойцов начнет падать по мере осознания ими невозможности победы.
[3] По мере усугубления вышеописанных процессов, фронт начнет приходить в движение, и боевые действия снова начнут становиться маневренными, как следствие неизбежного отступления украинских войск с самых горячих участков фронта.
Ситуация на фронте к середине мая 2024 г.
Что мы имеем на сегодня на фронте? Если в середине 2023 года между сторонами был частичный паритет в военной технике, численности личного состава, артиллерийских снарядах, качестве управления войсками, а также в дронах, а боевой дух украинских солдат все еще был крепче боевого духа российской армии, то сейчас об этом паритете можно практически забыть. Происходит уже другой процесс, где паритет все сильнее нарушается.
Продвижение российских войск на карте выглядит не очень существенно и заметно лишь с большим приближением. Поэтому все операции последнего времени называют тактическим успехом, а не оперативным или тем более стратегическим. На мой взгляд, это неверно: в условиях все еще существующего позиционного фронта, продвижение (но одностороннее, а не как в первую мировую войну, когда это бывало в обе стороны), не может быть большим, но даже в небольшой локации может быть огромное и тяжелейшее сражение.
Очевидно, к таковым можно отнести битвы за Бахмут, Авдеевку и Очеретинский прорыв. Измерять прогресс в привычных территориальных понятиях неверно: если в борьбе за небольшой населенный пункт было потеряно 10%-15% армии (убитыми и ранеными), то это сражение стратегического масштаба и его последствия тоже будут стратегическими, пусть и с отложенным эффектом. Да, последствия изменения территориального контроля ощущаются сразу же, но применять терминологию мобильной войны к позиционной неверно.
Карта фронта на западе Донецкой области (источник - Институт изучения войны ISW)
Перейдем к проблеме паритета и ситуации на фронте в различных аспектах. Начнем с личного состава.
Личный состав - потеря паритета
Численность личного состава российской армии постепенно растет: количество новых контрактников выше, чем число выбывающих из армии по разным причинам. Боевая мотивация – тоже уже выше несмотря на то, что украинские бойцы сидят в обороне. Причин тому несколько – украинцы сидят под жесткими обстрелами и у них часто физически нет сил что-то сделать, а это очень сильно просаживает боевой дух.
Другая причина – исчерпание мотивированных бойцов на Украине, также стоит отметить все более сильное расхождение информации и идеологии украинского телемарафона с реальностью, что также подрывает уверенность украинских бойцов. Украинские бойцы все чаще сдаются в плен или бегут из окопов при прямом столкновении – это уже не исключительные случаи. В случае российской пехоты мы видим смелые штурмовые операции, среди которых в последнее время можно выделить Авдеевку, Очеретино и север Харьковской области.
Карта фронта в районе Авдеевки-Очеретино (источник - Институт изучения войны ISW)
У россиян получается далеко не везде: не очень значительны успехи в селе Работино Запорожской области, а украинский плацдарм в Крынках так и не удалось ликвидировать. Но надо отметить и то, что у украинской армии резервы падают в числе и растаскиваются по фронтам – среди важных обстоятельств здесь то, что для военных на фронте нет смены, высока усталость, а мобилизация – в том виде, как она проводится, приводит на фронт людей, абсолютно не желающих воевать. Проблема с ротацией есть и на российской стороне, но она мягче, как минимум потому, что именно Россия ведет инициативу.
Все это упирается в еще одну проблему – у Украины осталось очень мало боеспособных резервов. Ситуация в Очеретино высветила эту проблему – когда у российской армии случился прорыв, украинская армия начала с огромным трудом латать дыры, и ей это все еще толком не удалось сделать. Сейчас резервы перебрасываются в район Волчанска в Харьковской области, а это означает, что в Запорожской и Донецкой областях их станет меньше. Нынешняя мобилизация в Украине, как представляется, не насытит войска новыми бойцами – более-менее все, кто хотел и был способен – уже на фронте – новые призывники же нередко будут сдаваться в плен; качественная новая пехота не сможет перекрыть выбытие с фронта раненых и погибших.
Ситуация на севере Харьковской области (источник - Институт изучения войны ISW)
Военно-технический паритет
Теперь касательно техники и снаряжения. России не удается увеличивать количество техники на линии боевого соприкосновения: расходуется техника крайне быстро. В некоторых селах можно увидеть, как за одну локальную операцию, было потеряно 20 танков. В то же время, эти танки есть – и теперь, в отличие от второй половины 2022 года, на российской стороне есть адекватное обновление парка, производится почти столько сколько нужно фронту и насыщение войск остается достаточным.
На украинской стороне ситуация другая – сама Украина почти ничего не производит и полностью полагается на внешние льготные поставки, которые нерегулярны и недостаточны – учитывая скорость расходования на фронте. Как следствие, Украина испытывает снарядный голод, нехватку бронетехники, серьезные проблемы с авиацией и так далее. Проявления этого видны в том, что последние «Абрамсы» вопреки желанию американцев были брошены на линию соприкосновения и там в основном подбиты. По заверениям украинских чиновников, сейчас соотношение снарядов в артиллерийских дуэлях ухудшилось с 10:1 в пользу России до 20:1. Это неадекватные цифры и, возможно, они отражают какие-то участки фронта, но не все; еще в прошлом году ситуация была близка к паритету, так что, наверное, сейчас реальное соотношение 4:1 (10 тыс. против 2.5 тыс.), что уже достаточно для осторожного продвижения российской армии.
Осторожным это продвижение делают тучи дронов, которые снуют по всему фронту в поисках уязвимых мест, техники и бойцов, и это последнее, в чем еще сохраняется паритет и, на данный момент единственная причина медленного продвижения российской армии. Дроны слишком дешевы, точны и многочисленны, что позволяет морозить фронт даже в условиях такого диспаритета, где шансов у Украины уже почти нет – и также это единственная причина отсутствия «большого наступления» России, поскольку большие силы в современных условиях — это крайне удобная мишень.
Вместе с тем, на российской стороне есть несколько значительных усовершенствований: это превращение «тупых» авиабомб ФАБ в «умные», оснащение их навигацией и направляющим модулем, что в добавок к КАБам и УПАБам, резко меняет ситуацию в воздухе. Российская авиация вновь стала доминировать в воздухе, наносит тяжелейший ущерб украинской ПВО и стратегическим объектам, а также уничтожает прифронтовые укрепления. Еще одно усовершенствование – закованная в разную среднюю и тонкую броню бронетехника, которая вдруг становится почти неуязвимой для мин и FPV-дронов, так что на поле боя начинают возвращаться танки, которые по-прежнему решают против пехоты.
Инфраструктура, логистика и управление
Не менее важны проблемы военной инфраструктуры, логистики и управления войсками. Эти пункты объединены, поскольку инфраструктура неразрывно связана с управлением. В последние месяцы в Украине остро обсуждается вопрос военных укреплений на линии фронта. В пример приводят «линию Суровикина», которая явно выполнила свою роль, сдержав украинское «контрнаступление» летом 2023 года, но взамен такой линии на украинской стороне создано не было – ни на Донбассе, как показывают события от Авдеевки до Очеретино, ни на границе с Россией – те укрепления, которые были, явно недостаточны для сдерживания натиска российской штурмовой пехоты; еще раз: речи о большом наступлении пока не идет.
Изначально Украина пользовалась рядом серьезных преимуществ: связь (Starlink Илона Маска), разведка (данные электронной и космической разведки от США), логистика по внутреннему радиусу (российская шла по внешнему), НАТОвские подходы на тактическом уровне, боевой опыт (8 лет АТО), мобилизация общества на боевые действия и их поддержку, информационный перевес (также благодаря медийной поддержке США и Великобритании). Не буду подробно расписывать, но сегодня у Украины из всего вышеперечисленного осталась только логистика по внутреннему радиусу, и это та проблема, которую россияне пытаются решать двумя путями: уничтожение транспортных узлов и мостов авиацией, а также их физический захват войсками – сейчас основные атаки российской армии направлены не на захват населенных пунктов, а на важные транспортные узлы вблизи фронта для нарушения украинской логистики.
Борьба с инфраструктурой путем ее выведения из строя, началась почти с самого начала боевых действий. Самые нашумевшие случаи – это подрывы ряда малых дамб и также Каховского водохранилища (до сих пор непонятно кто это сделал), взрывы нефтехранилищ и НПЗ по обе стороны фронта (украинские дроны долетают довольно далеко), подрыв Крымского моста, а также уничтожение ряда электростанций российской авиацией. Насколько это будет иметь серьезные последствия для фронта, пока непонятно. Пока все выглядит так, что Украина получила очень существенные, а Россия – неприятные удары, причем не все потери могут быть компенсированы, но пока что это не играет определяющей ролли.
Важной переменной является коррупция, которая в оборонных ведомствах обоих стран представляет собой серьезную проблему. При этом, в Украине, судя по всему, коррупция в процентном отношении, и не видно следов сколько-либо эффективной борьбы с ней. В России – напротив, ресурсов хватало и на коррупцию, и на достижение результата – запуск и выстраивание ВПК, а также строительство оборонительных сооружений, ну а сейчас уже взялись и за коррупцию, о чем свидетельствует разгром команды Шойгу и назначение Белоусова на пост министра обороны. В украинском и западном экспертном сообществе к этому назначению отнеслись очень серьезно, в отличие от российской оппозиции, подчеркивавшей отсутствие военного профиля у Белоусова.
Борьба с коррупцией, изменение кадровой политики в армии, аллокация ресурсов и растущее качество управления сигнализируют о том, что Кремль действительно намерен победить в этом противостоянии. Пока нельзя сказать, что по качеству управления, на тактическом уровне и во всем остальном достигнуты идеальные результаты, но также не стоит и принижать эти достижения – они очень значительны для двух лет, учитывая стартовую точку.
Действия российской власти в 2022 году не давали повода всерьез думать о нацеленности на победу, за исключением разве что крайне спорных отступлений и мобилизации осени 2022 года, что позволило выиграть время для перезапуска государства. Тут возникает серьезный вопрос – почему, если было принято крайне сомнительное решение о начале военной операции против Украины, не была проведена эта подготовительная работа заранее? Но этот вопрос будут задавать своим властям граждане России уже по окончании боевых действий.
Дипломатический и внешнеполитический контекст
За последние три месяца на внешнеполитическом трэке относительно конфликта в Украине произошло несколько важных событий.
1) Выделение американских средств Украине – пакет помощи на 61 млрд долл. все же прошел через Конгресс. По всеобщему согласию, он прошел поздно и там много статей, которые касаются компенсации ВПК и американской армии предыдущих поставок, так что непосредственно Украине выделяется не так много и не очень оперативно, по заявлению украинских властей. В любом случае это как-то стабилизирует ситуацию в Украине, но не позволит ей протянуть на этом «топливе» до конца года, осенью нужны будут новые сопоставимые пакеты – и нет уверенности, что на фоне войны в Газе и предвыборной кампании там вновь не возникнут проблемы – это достаточно вероятный исход. Европейские страны пытаются компенсировать уменьшающееся вовлечение Америки, но они могут лишь частично смягчить это, но не компенсировать, что мы и видим.
2) Объявление Францией о готовности отправить войска на Украину. В итоге с французской стороны это заявление было несколько раз опровергнуто и переподтверждено, создавая ситуацию «стратегической неопределенности», как об этом заявлял Макрон. Но в процессе обсуждения выяснилось, что боеспособных войск, которые можно было бы прямо сейчас отправить, не так много (в основном на эту роль рассматривался иностранный легион), кроме этого с российской стороны звучали угрозы целенаправленного выбивания именно французских войск, а судя по французским СМИ и соцсетям, идея эта во Франции явно не пользуется популярностью.
Кроме того, с российской стороны звучали заявления, что какие-то французские контингенты уже находятся на Украине – и в этом вопросе нет никакой ясности. Ясно другое – вслед за Францией не выстроилась очередь из других западных стран, готовых к таким действиям – Германия и США максимально ясно заявили, что не будут отправлять сухопутных войск. А вовлечение Польши и, тем более, стран Балтии не так много поменяет на фронте, но с наибольшей вероятностью, сделает страны Балтии следующей целью России, что на сегодня уже выглядит достаточно вероятным исходом.
3) Риск ядерной эскалации. Путин с самого начала положил ядерную карту на стол, заявив 24 февраля 2022 года, что если Запад помешает России, то столкнется с такими последствиями, каких никогда не испытывал в своей истории, что по консенсусной трактовке на Западе было завуалированной угрозой ядерным оружием. После этого в ядерном смысле ситуация постепенно накалялась – и уже не только в риторическом смысле (а в эту игру играли не только россияне, но и англичане и французы), но и в практическом – прекратился диалог между Россией и США, ЯО было размещено в Беларуси, а теперь Польша (и, возможно, Финляндия) хочет разместить его на своей территории.
В России обсуждается возможность проведения испытаний на территории Новой Земли; тут нельзя не упомянуть основного публичного лоббиста ядерной эскалации – Сергея Караганова, заявившего, что есть 15-16 ступеней этой эскалации перед непосредственным применением – и предлагающего постепенно идти по этой лестнице вверх. Этот ход не односторонний – например, Украина обстреливает артиллерией Запорожскую АЭС, занятую Россией. Запад не замечает этого, МАГАТЭ делает мутные заявления. Любые оправдания этих действий неприемлемы и преступны. Целенаправленно обстреливать атомную станцию нельзя ни в каком случае.
Как бы там ни было, учитывая, что у России самый большой в мире арсенал ядерного оружия – и, наверное, это самый главный стратегический актив России, было бы странно, если бы российские власти не пытались использовать этот рычаг. На Западе старались максимально отмахиваться от таких «аргументов» и проводить политику и дипломатию так, как будто этого нет, надеясь, что Россия не посмеет применить ядерное оружие. Но не хотеть и не посметь – это разное, и более-менее разумные люди в руководствах западных стран, пусть и не громко, но высказывали мнение, что надеяться, что у Путина дрогнет рука или вся цепочка принятия решения о применении ЯО разорвется, не стоит. Другое дело – что если это применение произойдет в несущественной для Запада точке – и тогда Россия получит все последствия от применения ЯО, но не приобретет никаких выгод.
В ответ российские власти подвесили вопрос о применении ЯО именно против западных стран и усилили движение по лестнице ядерной эскалации (еще раз хочу отметить, что это движение не одностороннее, хотя Россия идет по этой лестнице явно быстрее). Уходить глубже в эти рассуждения пока рано, но надо отметить, что ядерное сдерживание уже сегодня стало фактором в украинском конфликте. И это стало одной из причин снижения активности западных стран в происходящем.
4) Дипломатический трэк. В первые дни боевых действий, буквально начиная с 24/25 февраля 2022 года Россия очень хотела переговоров – поскольку «СВО» рассматривалась в Кремле как «пощечина», которая заставила бы Украину или Запад пойти на переговоры (как в декабре 2021 года было сказано – если российские возражения не учтут, то будет военный/военно-технический ответ). Переговорный трэк с Мединским в главной роли выглядел максимально нелепо, но не с точки зрения российских властей в тот момент. Минские переговоры постепенно перешли в Стамбул, а там, как известно, заглохли, а потом в Украине приняли закон, запрещающий проводить переговоры с Россией.
С тех пор прямых переговоров не было за исключением низкоуровневых переговоров об обмене пленными и т. д. Почти полностью были разорваны контакты с западными странами, где были приняты санкции вплоть до отъема у россиян автомобилей и личных вещей, не говоря уже о попытках нанести максимальный экономический ущерб. Эта политика провалилась и тема переговоров начала медленно возвращаться на повестку дня. Глава американского Генштаба призывал Украину провести переговоры еще в ноябре 2022 года, сразу после чувствительных российских поражений, но до того как Россия оправится от них и поддержка Украины превратится в нагрузку для США, но его тогда не послушали.
Украина и сторонники радикальной линии на Западе словили кураж, а Зеленский еще 30 сентября 2022 года [1] подписал [2] указ [3], запрещающий ему проводить переговоры с Путиным, где в мотивационной части указывалась также евроатлантическая безопасность, а по сути отказ от переговоров фиксировал победу на Западе (в особенности, в Великобритании) жесткой линии и это потом транслировалось в Украину. В США по этому вопросу продолжались споры, но победила явно не дипломатическая линия. Из действий Зеленского получилось, что Украина не стремится к миру, а получила долгожданный повод наказать Россию, что бы это ни значило. Осознание необходимости переговоров приходило в Киев и в западные столицы, очень медленно, но еще в начале декабря я писал, что возможность переговоров еще есть и она вот-вот иссякнет.
На данный момент надо констатировать, что этой возможности уже нет. Украина уже проиграла, и в момент, когда Россия приложила все усилия, потратила ресурсы и жизни солдат и офицеров, получила огромные санкции, добиться ее остановки будет невозможно ни под каким предлогом. В качестве доказательства, 4 мая МВД России объявило Зеленского в розыск, и, хотя, позже он был исключен из базы данных МВД, это был, как говорится, тонкий намек на толстые обстоятельства. 20-22 мая истекает срок полномочий Зеленского, полученных им после победы на выборах в 2019 году и российская сторона уже заявила, что не будет рассматривать его как законного президента Украины.
Украинское руководство делает ставку на дипломатический саммит в Швейцарии, который должен пройти в конце июня. Там, по замыслу украинского руководства, не будет России, но будут страны глобального юга, будут западные страны, и таким образом будет совместно принятое решение, которое впоследствии будет навязано России в качестве ультиматума. Звучит эта схема красиво, но она абсолютно нерабочая – и можно писать такую же большую статью о том, почему. Но отмечу пару обстоятельств – во-первых, саммит перенесен на период после выборов в Европарламент (6-9 июня), на которых могут произойти заметные перестановки, а во-вторых, Украина не получила поддержки стран глобального юга. См., к примеру, инфографику The Economist от 2023 года (к сожалению, она не обновлена), где мы видим, что позиция мира совсем не однозначна.
Как представляется, окно дипломатического урегулирования уже полностью закрыто, теперь однозначно с российской стороны запросной позицией будет капитуляция Украины с тяжелыми условиями (и Украина вместе с западными союзниками опять откажется), и как следствие, боевые действия будут продолжаться еще несколько месяцев. Важной вехой станут американские выборы, но уже во второй половине лета, скорее всего, фронт окончательно перестанет быть статичным и станет подвижным и начнутся более существенные, чем когда-либо после начала марта 2022 года, российские продвижения. На данный момент ситуация более-менее просматривается до конца лета, но мы будем регулярно к ней возвращаться, отражая новые тенденции.
Грант Микаелян
