ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Молодежь в Чечне интересуется идеологией "Исламского государства" из-за тяжелого положения своих семей, недовольства произволом власти и необходимости самоопределиться в условиях насаждения религиозных догм, рассказали эксперты. Однако они уверены, что именно приверженность идеям ИГ массового характера в Чечне не носит.

Как сообщал "Кавказский узел", 13 марта "Новая газета" выпустила статью Елены Милашиной о массовых задержаниях в Чечне детей, подозреваемых в поддержке идеологии запрещенного в России судом "Исламского государства". По мнению автора статьи, "сирийская тема" стремительно увеличивает свою аудиторию среди совсем юных чеченцев, в том числе живущих в благополучных семьях.

"Кавказский узел" попросил экспертов Екатерину Сокирянскую, Светлану Ганнушкину и Алексея Малашенко прокомментировать, можно ли говорить о массовом интересе и поддержке идеологии ИГ в Чечне.

Чеченские дети растут в условиях социальной несправедливости и насаждения исламских догм

Никакой речи о массовой поддержке идеологии ИГ в Чечне в статье Елены Милашиной не было, пускай эта идеология и распространяется, указала руководитель проекта по России "Международной кризисной группы" Екатерина Сокирянская.

"Другое дело, что в ходе последних задержаний, последовавших после вооруженных инцидентов в декабре 2016 – январе 2017 годов, десятки молодых людей, в том числе подростков, были задержаны силовиками. Это может свидетельствовать о том, религиозный радикализм становится еще более юным. Конечно, игиловская пропаганда работает на все слои и возрастные категории. Есть примеры выезда людей среднего возраста с семьями, отъезда стариков, следующих за детьми, и так далее", – сказал она корреспонденту "Кавказского узла".

Старшие подростки и юноши находятся в группе риска потому, что переживают особый период трансформации личности.

"В этот период наряду с перестройкой организма человек перестраивается психологически, перед выходом в большую жизнь у него много вопросов экзистенциального характера – кто я? зачем? какова моя роль?", – указала Сокирянская.

В этом контексте важно, что именно религиозные идеологии в республике "стали основной формой политического самовыражения", отмечает эксперт.

"В Чечне сейчас очень много религии – уроки в школе, дресс-код, контроль за поведением в общественных местах, в Рамадан. О светскости государства говорить не приходится. В Чечне сказать, что ты неверующий, равноценно тому, чтобы объявить себя сумасшедшим. Но с одной стороны, определенные формы ислама навязывается государством, а с другой – распространяются альтернативы, отвергающие официальную повестку", – рассказала Сокирянская.

Помимо этого, по ее мнению, в Чечне очень сильна устная традиция передачи истории, в том числе о прошедших войнах, и это тоже накладывает свой отпечаток на самоопределение молодых людей.

"Почти в каждой семье кто-то погиб, большинство пережили опыт жизни беженцами, даже если юные чеченцы не имеют своих воспоминаний об этом, они знают о войне из рассказов взрослых родственников. Когда я проводила интервью с молодежью, то оказалось, что они порой лучше старших знают то, что происходило с их семьей в первую чеченскую войну", – говорит эксперт.

Таким образом, "военная травма" передалась детям – она никуда не делась и непосредственно сказывается на жизни семьи, констатировала Сокирянская.

"У многих нет отцов, сгорел дом, тяжело травмирована мать и так далее. Последствия войны продолжают сказываться каждый день. Эти проблемы способствуют созданию ситуации, при которой молодежь в нежном возрасте радикализируется", – добавила она.

Кроме того, полагает Екатерина Сокирянская, важно, что эти дети живут в обществе, в котором существует социальная и статусная пропасть между разными слоями населения.

"Есть небольшой процент людей, живущих шикарно, которые выставляют напоказ такую жизнь, ведут пропаганду роскоши. Есть те, кому позволено все. Те, кто, несмотря на возраст, может унижать старших, кому пишут раболепные послания в "Инстаграм". А есть основная масса людей – совершенно бесправных, которые должны купить билеты на футбол, должны сдать средства на привоз очередной певички в Грозный, должны выйти и стоять на митинге в поддержку правительства, – и исповедовать религию так, как им сказано", – подчеркнула она.

По словам Сокирянской, фактически три четверти населения республики живут на грани бедности. "В Чечне в основном бюджетная занятость, и те же семьи обычных полицейских или служащих госаппарата имеют небольшие зарплаты, из которых тоже вычитают откаты; а еще помогают родственникам – семьи большие, все живут тяжело. Все это давит на людей, вызывая протестные чувства", – пояснила она.

Наконец, указала она, подросткам может быть даже стыдно за то, что происходит со взрослыми, им становится жаль своих родителей, и под влиянием этих чувств они также оказываются восприимчивы к радикальным идеям.

"И получается такой своеобразный протест, реакция и неприятие реальности, уход в ультрарадикальную утопию. Это симптомы больного, задавленного общества", – заключила Екатерина Сокирянская.

Люди могут присоединяться к ИГ просто от безысходности

Председатель комитета "Гражданское содействие" Светлана Ганнушкина рассказала корреспонденту "Кавказского узла", что не имеет сведений о массовой поддержке ИГ среди чеченской молодежи, тем более благополучной. Вместе с тем, она на конкретном примере подтвердила, что отъезд на подконтрольную ИГ территорию может иметь именно социально-экономические причины. Правозащитница рассказала о юноше, который погиб спустя две недели после своего отъезда.

"Он был простой пастух, которого периодически после каких-то инцидентов забирали силовики и пытали, требуя признаться в чем-то. Один раз он отсидел небольшой срок. У него начались проблемы со здоровьем, что-то с памятью случилось. Прожил в убежище "Гражданского содействия" полтора года, пока мы из-за отсутствия финансирования не вынуждены были закрыть его", – сообщила Ганнушкина.

По ее словам, правозащитники пытались добиться, чтобы молодого человека приняли в качестве беженца в другую страну, но ничего не получалось.

"В конце концов от отчаяния он уехал. Узнали об этом, лишь когда пришла информация о его гибели. Я думаю, что уехал он не по убеждениям, а от полной безысходности. Возможно, такого рода пример не единичный", – сказала Ганнушкина.

По мнению правозащитницы, не только режим Рамзана Кадырова в самой Чечне, но и все, что происходит с чеченцами, когда их порой на пустом месте подозревают в терроризме и в чем угодно, вынуждает порой людей уезжать в Сирию.

"Люди действительно могут бросаться туда, куда их возьмут, где не будут говорить о том, что они ни на что не годятся, где им не угрожают, что посадят или будут пытать. И причина радикализации может быть именно в этом", – считает Светлана Ганнушкина.

Интерес к феномену ИГ естественен

Нельзя считать любого кто интересуется идеей исламского государства потенциальным бандитом или террористом, отметил в свою очередь старший научный сотрудника Фонда Карнеги, профессор Алексей Малашенко.

"Интерес к этому есть везде, особенно там, где есть мусульмане. Я не вижу в этом интересе ничего преступного. Сам по себе интерес не означает, что все они террористы. Просто люди пытаются разобраться, понять, особенно те, кто только вышел из подросткового возраста", – рассказал он корреспонденту "Кавказского узла".

Эксперт согласился с тем, что какая-то часть заинтересовавшейся в этой идеологии молодежи действительно может в итоге оказаться в ИГ. Между тем, по мнению Малашенко, поддержка идеологии построения шариатского государства не зависит от уровня богатства и социального статуса.

"Мы знаем и профессоров, которые этим увлекаются, и безработных, и кого угодно. Говорить, что "Исламское государство" – это удел только нищих и озлобленных, неправильно. К тому же практика показывает, что запретный плод сладок. Если запрещают, то почему? И зачем я должен верить власти, а не им?" – пояснил профессор.