На Северном Кавказе по разным подсчетам насчитывается от трех до восьми тысяч насильственно исчезнувших людей, преимущественно во время чеченских войн. Эта практика, хоть и в меньших масштабах, сохраняется, указали правозащитники.

Как писал "Кавказский узел", спецдокладчица ООН по вопросу о правах человека в России отметила в октябре 2023 года что насильственные исчезновения остаются распространенной на Северном Кавказе практикой подавления инакомыслия.

В Международный день жертв насильственных исчезновений, команда "Проекта Памяти" и интернет-издание "Верстка"* провели международную онлайн-конференцию, посвящённую этой теме.

По данным Международного комитета Красного Креста в мире насчитывается 240 000 исчезнувших, каждый год их число возрастает примерно на 10 000. На Северный Кавказ по разным подсчетам приходится от 3 до 8 тысяч исчезнувших, заявил журналист Максим Курников.

Почетный профессор Биркбек-колледжа Лондонского университета Билл Боуринг отметив, что в 1990-х он занимался делами, связанными с исчезновением курдов, а в 2000-х - с исчезновением чеченцев, подчеркнул, что хотя работа правозащитников и адвокатов не смогла вернуть курдов и чеченцев, но она помогла вскрыть правду, необходимую семьям этих людей. "Во время чеченской войны было много случаев, когда молодых людей забирали на рассвете, и семьи больше никогда их не видели", - отметил он.

Многие нормы международного права о противодействии исчезновению не работают, а конвенцию 2007 года о защите всех лиц от насильственных исчезновений подписали лишь 32 государства. "Есть государства, делающие все, чтобы соблюдать международное право, но есть и такие, которые не хотят его соблюдать. Не все потеряно, но времена трудные", - заметил он.

Коснувшись ситуации в России, Боуринг подчеркнул, что исключение России из Совета Европы привело к разрыву механизмов защиты, все попытки ООН повлиять на ситуацию сталкиваются с российским вето. Он также подчеркнул, что изменения в России должен производить не Совет Европы, а сами россияне.

Паттерн насильственных исчезновений стал обыденностью на Северном Кавказе

Юрист и правозащитник Григор Аветисян отметил роль заявителей по делам об исчезновениях как хранителей памяти, подчеркнув, что заявления часто подают три, пять или семь человек — родственники или люди, связанные с пропавшим социально. "Паттерн насильственных исчезновений стал обыденностью на Северном Кавказе. Когда человек исчезает, то время исчезает вместе с ним. Есть только вчера, когда он был, и это "вчера" не отпускает родственников. Все что сопровождает жертв - это тишина", - заявил он.

Про похитителей из числа представителей федеральных структур часто известно многое - вплоть до названий воинских частей и номеров автомобилей, на которых они увозили похищенных, подчеркнул он. "Благодаря энергии заявителей до ЕСПЧ дошли сотни заявлений. Примерно в 2011-2013 годах число заявлений в суд достигло пика, и суд дал оценку роли заявителей в этих историях в постановлении "Асланова и другие против России", где, кстати, было 82 заявителя. Суд признал, что страдания заявителей - это юридический факт, поставив их на первое место и предписав государству принять ряд мер, которые приняты не были", - отметил Аветисян.

Люди боятся исчезновения, заявитель теперь и сам может исчезнуть

Аветисян разделил действия близких исчезнувших на два этапа. "На первом этапе заявители надеялись на то, что их услышат. Второй этап начался после убийства Натальи Эстемировой, которая также предварительно была похищена. Теперь похищенные вновь исчезали, но установился тотальный контроль и абсолютный страх. Люди боятся исчезновения, заявитель теперь и сам может исчезнуть. Сейчас же мы вступили в период, когда даже независимая фиксация стала большой проблемой. До нас доходят данные, но в связи с тем, что неправительственный сектор настолько задавлен и лишен возможности говорить, они крайне неполные. Кроме того, после 2022 года Чечня и Северный Кавказ выпали из фокуса мирового сообщества", - отметил он.

Сейчас на Северном Кавказе распространена практика краткосрочных исчезновений. По его данным, зачастую она распространяется на женщин, которых удерживают, пока их похитители не добьются своих целей. Кроме того, есть практика транснациональных похищений, когда молодых людей вывозят из других регионов или стран в Чечню, где они исчезают, сказал Аветисян. "В этой ситуации определенная доля ответственности ложится на правительства тех стран, откуда они выезжают. В эпоху, когда международный порядок переживает турбулентность, власти отдельных стран должны взять на себя ответственность, в том числе в предупреждении преступности", - заявил он.

Член правления Центра защиты прав человека "Мемориал"* Александр Черкасов* начал свое выступление со слов о том, что предыдущие выступавшие, на его взгляд, проявили "безудержный оптимизм", ожидая быстрых результатов. "Что такое "пропавшие люди"? Обычно это эвфемизм, вроде сталинских "десяти лет без права переписки". Тех людей массово расстреливали, а места расстрелов были одной из государственных тайн, и их начали находить почти 60 лет спустя. В промежутке были хранители памяти - семья, родственники, отдельные люди - как Надежда Мандельштам, жизнь положившая на сохранение памяти о муже", - заявил он.

Черкасов* подчеркнул, что долгий срок между исчезновением и признанием этого факта - это не прерогатива СССР. Он привел в пример Францию, где похищение в 1957 году в Алжире Мориса Одена французскими силовиками было признано лишь в 2018 году. "Это должна быть государственная политика, должны быть государственные деятели, считающие это своим долгом", - заявил он.

В качестве примера такого деятеля Черкасов* привел испанского судью Бальтарсара Гарсона, который добился эксгумации тел жертв франкистского террора и арестовал первого человека, ответственного за массовые исчезновения людей в Аргентине. "Но это тоже случилось десятилетия спустя", - подчеркнул он, призвав, цитируя еще одного правозащитника, Кирилла Коротеева, "не превращать трагедию в статистику", и сохранить память об отдельных людях.

Черкасов* отметил, что практики исчезновений и пыток идут не снизу, а сверху. "Эти практики кодифицируются, им учат. Их расползание относится к более старым временам. Если в 1960-х-1970-х только сотрудники ГРУ отрабатывали методы ускоренных допросов пленных, то в Афганистане была выстроена полноценная система с тайными тюрьмами. Туда командировали и людей из МВД, и из ГУИН, которые вспомнили, каково это - похищать, пытать и казнить в тайных тюрьмах. Силовики разных ведомств научались пыткам в Афганистане. Это продолжилось в Чечне. Каждая война - это большая школа пыток, и она не стала исключением. При этом первая чеченская война была более кровавой и беззаконной, чем вторая. Тогда ни один пленный боевик не доезжал до тюрьмы - его либо обменивали, либо расстреливали. Хотя именно вторая считается более ужасной, поскольку она была лучше задокументирована, и многие дела дошли до Страсбурга", - заметил он.

Поддержав слова Аветисяна об опасности для свидетелей, Черкасов* напомнил историю чеченки Зуры Битиевой, прошедшей лагерь Чернокозово и дошедшей с жалобами до ЕСПЧ. "И вот к ней ночью явились силовики в масках и расстреляли всю семью - оставили в живых только грудного младенца", - рассказал он.

В последние годы "российская машина исчезновения людей действует с большим масштабом", считает Черкасов*. "Но сейчас исчезнувшие - не обязательно означает погибшие. Это возвращает нас к ситуации советского времени, когда люди в тюрьмах и лагерях были недоступны для связи. Речь идет о тысячах живых, и нужно, чтобы это не уходило из повестки на возможных переговорах по урегулированию ситуации на Украине", - подчеркнул он.

Курников напомнил об исследовании Зорган Бачаевой о долгосрочных последствиях похищений для семей похищенных. "Они имеют колоссальное негативное влияние на ментальное и физическое здоровье членов семьи пропавших без вести. Помимо этого есть экономические и социальные проблемы. Дети не могут получить достаточное образование и работу. Женщинам приходится самим обеспечивать семью, и потому приходится соглашаться на малооплачиваемую работу. Кроме того, у них нет возможностей отгоревать горе, пока нет ясности о судьбе пропавшего", - отметил он.

На конференции также выступили украинка Людмила Сирык, чья дочь Светлана Козлова пропала в Мариуполе, сирийская журналистка Холууд Хелии, у которой в 2012 году пропал брат, и основатель и исполнительный директор "Синергия для жертв" Иззаддин Салех.

Хелии рассказала, что в настоящий момент в Сирии создана комиссия по поиску пропавших без вести, но пока не понятно, к чему приведет ее работа. Салех подчеркнул, что несмотря на то, что были освобождены заключенные из тюрем режима Башара Асада, не были освобождены заключенные из тюрем, которые контролируют нынешние власти. "До сих пор продолжаются пытки и насильственные исчезновения", - отметил он.

Заканчивая конференцию, Курников добавил, что родственники пропавших должны знать, что они не одни в своем горе, и что существует международная работа по их поиску.

Материалы о нарушениях прав человека в Чечне, нападках Кадырова на оппозицию и его борьбе с инакомыслящими в республике "Кавказский узел" публикует на тематической странице "Инакомыслие в Чечне".

* внесены в реестр иноагентов.

** деятельность компании Meta (владеет Facebook, Instagram и WhatsApp) запрещена в России.