Сага об инклюзивном росте в Армении (политический дискурс)

В последнее время термин «инклюзивный рост» довольно часто упоминался в Армении в рамках политических и экономических дебатов. Это не является чем-то специфичным для Армении – проблема инклюзивного роста, неравенства и более широкого вовлечения в экономику обсуждается сейчас во всем мире. В Армении в последние годы это стало особенно актуальным вопросом в контексте неоднозначной политической и экономической ситуации.

Чаще всего этот термин обсуждался в контексте предлагаемой Николом Пашиняном экономической политики, где премьер-министр обещает обеспечить инклюзивный рост. В своей речи 7 июня 2018 года Никол Пашинян заявил, что предыдущее правительство даже не ставило задачи обеспечить рост доходов населения, поскольку стремилось обеспечить контроль над деньгами, желая сохранить свою власть посредством избирательных взяток, которые могут принимать лишь нищие люди. Кроме того, Никол Пашинян в своих речах обращал внимание на то обстоятельство, что каким бы ни был экономический рост в прошлом, люди его не ощущали.

Критика в отношении предыдущих властей по вопросу того, что они не обеспечивали инклюзивного роста звучала не только со стороны политиков, но и в СМИ, так к примеру, в редакционной статье на экономическом сайте b4b отмечалось, что люди не почувствовали результатов экономического роста в 2017 году.

Между тем, в действительности, прошлые власти ставили подобную проблему. Буквально за две недели до «Бархатной революции» эта проблема была обозначена президентом Сержем Саргсяном в качестве одного из приоритетов развития Армении в ближайшее десятилетие. Незадолго до того, этим вопросом задавалась и АРФ «Дашнакцутюн», тогдашний партнер РПА по коалиционному правительству. Об инклюзивном росте любил рассуждать Арташес Гегамян и другие представители власти. Как мы видим, эти вопросы нередко обсуждались и прошлыми властями, но нередко их заявления оставались неуслышанными.

Что такое инклюзивный экономический рост

В своей недавней статье издание «Лрагир» обращается к проблеме инклюзивного роста, где приводит определение ОЭСР, согласно которому «инклюзивным является такой экономический рост, который равномерно распределяется в обществе и создает равные возможности для всех». В процессе анализа авторы приходят к выводу, что инклюзивным следует понимать такой рост, в котором обеспечены равные возможности для участия граждан (в том числе получения социальных благ).

Этот подход имплицитно содержит в себе распространенный в Армении тезис о том, что для обеспечения инклюзивного роста необходим равный доступ к ведению бизнеса для всех, а основным препятствием для этого являются монополии. Открытая бизнес-среда приведет к формированию равных условий, экономическому росту и росту доходов всех людей. Это не является изобретением армянской общественной мысли, наоборот, этот подход отражает идеи, лежащие в основе «Вашингтонского консенсуса» и практики рыночного фундаментализма, реализованного, к примеру, президентом Рейганом в США, Пиночетом в Чили и Саакашвили в Грузии.

Предметом споров является то, в какой степени реализация этих идей содействовала экономическому росту, но она точно приводила к росту расслоения. В Армении эти подходы особенно распространены среди класса малых и средних предпринимателей и среднего класса. Однако это коренное непонимание проблематики инклюзивного роста, которая в своей сути подразумевает не расширение экономического пирога с 1% привилегированного меньшинства до 10% привилегированного меньшинства, а расширение его для всех. А видение бедных людей, сельчан, безработных и прочих уязвимых групп населения коренным образом отличается от этого взгляда. Однако у них гораздо меньше возможностей высказать собственное мнение.

В общем виде, говоря об устойчивом и инклюзивном росте, следует подразумевать повышение качества жизни населения, включая как материальный уровень жизни, так и повышение качества социальной среды, причем плоды этого роста ощущают на себе все социальные группы, а неравенство сокращается или, по меньшей мере, не растет.

Таким образом, повестка открытой бизнес-среды важна, но совсем не для того, чтобы обеспечить инклюзивный рост, а скорее для того, чтобы обеспечить рост в принципе. Задача сделать его инклюзивным – совершенно отдельная задача.

Почему население не ощущало экономический рост в Армении?

Действительно, само наличие экономического роста в Армении оспаривалось многими. Согласно опросу «Кавказский барометр» CRRC, в 2008 году лишь 21% населения считали, что их доходы выросли за предыдущий год; 52% считали, что их доходы остались прежними, а 26% считали, что доходы сократились. Ситуация выглядит совершенно нелогичной, если вспомнить, что 2007 год – это пик предкризисного роста, а размер реальной заработной платы в 2007 году вырос на 14%.

Это характерно для многих стран мира, люди как правило крайне скептически оценивают экономическую ситуацию и результаты деятельности правительства.

Разумеется, на восприятие экономической ситуации влияет и политическая обстановка в стране, в частности, уровень доверия к властям. В ноябре 2017 года 32% населения Армении считали экономическую ситуацию в Армении хорошей или средней, а в сентябре 2018 года – таковых было 59% (опрос MPG/Gallup International). То есть, «Бархатная революция» привела к тому, что точно ситуация в экономике, которая на практике еще не успела измениться, стала восприниматься куда более позитивно. См. Вырос социальный оптимизм, растут ожидания, но они не всегда оправдываются – опрос.

Но у негативного восприятия экономической ситуации есть и более глубокие причины. После распада СССР уровень жизни в Армении резко упал, причем падение было неравномерным. Поэтому в действительности люди до сих пор сравнивают не с реально прошлогодней ситуацией, а с ситуацией в конце СССР с трендом на некоторое улучшение со временем. И вот эти ожидания входят в диссонанс с реальностью. Учитывая недоверие, этот диссонанс иногда объясняется неточностью статистики: Почему люди не чувствуют экономического роста? Что не так со статистикой?

Кроме того, уже в последние годы, Армения жила от кризиса к кризису. Глобальный кризис 2008-2009 годов сильно ударил по армянской экономике, кроме того, определенный удар экономика испытала и в 2014 году после начала кризиса в России в результате санкций и падения цен на нефть. Наконец, в 2016 году на экономику повлияли внутриполитические события и крупномасштабная эскалация боевых действий в апреле. Каждый раз ощущался также спад переводимых в Армению денежных трансфертов, что чувствительно для многих семей. Поэтому и в 2017 году, несмотря на рост, восприятие было негативным. Стоит, однако отметить, что сокращение притока трансфертов в последние годы было настолько значительным, что они уже практически перестали влиять на экономическую ситуацию в стране: В 2019 году денежные переводы больше не будут влиять на экономику Армении.

Статистика уровня жизни в Армении, 2008-2017

Рассмотрим ситуацию с точки зрения уровня жизни в Армении за последние 10 лет. Для этого можно сначала посмотреть на уровень жизни, полученный на основании опросных данных, а затем сравнить его со статистическими данными об уровне жизни. На графике 1 представлены результаты опросов, однако люди оценивали объективные показатели уровня жизни, а не субъективное восприятие его изменений. В частности, приведен уровень бедности по результатам опросов Национальной статистической службы Армении, основанный на данных о доходах и расходах домохозяйств и черте бедности, установленной государством. Одновременно, приведены результаты опроса независимой социологической организацией CRRC, где опрашиваемые отвечали о том, к какой группе населения по доходам они относятся. В частности, пунктиром отмечена доля людей, ответивших, что им порой не хватает денег на еду. Характерно, что этот показатель хорошо коррелирует с долей числа бедных по опросам Армстата.

График 1. Уровень бедности в Армении, по опросам, 2008-2017

См. также:

• Бедность в Армении сократилась. Насколько можно доверять официальным данным?
• Сколько на самом деле бедных в Армении?

Теперь рассмотрим макроэкономические тренды Армении за те же десять лет.

График 2. Динамика экономических показателей, характеризующих уровень жизни, 2008-2018 (2007=100)

Итак, если в первом графике мы видим динамику уровня жизни, измеренную на уровне домашних хозяйств, то во втором – на уровне всей экономики. При этом, первый график основан на выборочных исследованиях, поэтому имеет погрешность исследования, а второй точен, но не измеряет непосредственно объект исследования (уровень жизни населения), так к примеру, на ВВП, торговлю и конечное потребление могут влиять такие показатели как экспорт, туризм и т.д., а зарплата, хотя и влияет на уровень жизни, но в то же время, на уровень жизни влияет изменяющийся уровень занятости (которая постепенно сжималась на протяжении последних лет из-за растущей производительности труда).

Был ли рост экономики в 2008-2017 гг. инклюзивным?

Если рассмотреть приведенные два графика, легко заметить, что они разнонаправленные – в целом, несмотря на всплеск после кризиса 2009 г., уровень бедности имел тенденцию к снижению, а макроэкономические показатели, соответственно, к росту.

График 3. Взаимосвязь уровня жизни домашних хозяйств и макроэкономической динамики

Как мы видим на графике 3, взаимосвязь между экономической динамикой и уровнем жизни населения есть и она очевидна. Интересно, что снижение уровня жизни после глобального кризиса наступило с некоторым опозданием относительно падения экономики. Корреляция между этими показателями составила -0.836, что достаточно много, особенно учитывая, как уже сказано, выборочный характер исследований об уровне жизни (и, соответственно, статистическую погрешность, сопутствующую таким исследованиям). Если рассмотреть корреляцию этого показателя с ВВП, то она еще выше: -0.921.

Чувствовали ли граждане рост уровня жизни? Тот факт, что в 2013 году 33% не хватало денег на еду, а в 2017 году – уже только 23% свидетельствует, что граждане почувствовали этот рост. Кроме того, на протяжении периода сохранялась корреляция между экономическими показателями и интенсивностью (а также направленностью) миграционных потоков (см. Миграция из Армении. Опыт моделирования), а это означает, что та экономическая динамика, которая фиксировалась статистически, оказывала также непосредственное влияние на решение людей о миграции (перемене места жительства или занятости).

Итак, экономический рост ощущался населением, причем как его увеличение, так и снижение. Это приводило к тому, что изменялась доля людей, обеспечивавших свои базовые потребности, а также изменялось количество эмигрировавших. Опросы о том, как люди воспринимали этот экономический рост, очевидно, дадут негативный результат – подавляющее большинство будет говорить, что ситуация год от году становилась все хуже. В этом есть определенное логическое противоречие. Как может ситуация все время становиться только хуже? В конце концов должно дойти до массового мора.

уже показано во втором разделе текста, общественное восприятие устроено по-другому. Многие не экономисты ожидают, что если рост будет инклюзивным, то даже минимальный рост будет ощущаться населением, но это не так. Такое может быть, если опережающими по отношению к ВВП темпами растет уровень потребления домохозяйств и снижается индекс Gini, но это не может быть продолжительным процессом. Экономист Яков Паппэ так говорил об этом: «Если рост ВВП (или спад) составляет от 0 до 2%, о нем знают только статистики; при росте в диапазоне от 2 до 5% его ощущают бизнесмены в растущих секторах экономики; рост темпом 5–8% в год ощущает большинство населения, и, наконец, темпы свыше 8% дают феномен экономического чуда: когда такие темпы сохраняются в течение хотя бы десяти лет, страна переходит в другое качественное состояние».

Означает ли это, что рост был инклюзивным? На самом деле, нет. В вопросе экономического роста за последние десять лет в Армении были выигравшие и проигравшие. За этот период вырос уровень неравенства. Статистически это выражается следующим образом.

Таблица 1. Индекс Gini в Армении

Источник: ILCS (Armstat), 2008-2017

Как мы видим, вырос уровень неравенства, причем если в целом уровень потребления за десять лет вырос незначительно – примерно на 5% (средний по всем перцентилям рост), то рост потребления 1% самых богатых составил 60%, а средний рост благодаря этому – уже около 10%.

График 4. Кривая роста потребления по перцентилям, 2017 в сравнении с 2008 г.

Источник: Национальная статистическая служба Армении, доклад «Бедность и социальная панорама Армении 2017».

Итак, несмотря на кризис, некоторые плоды роста экономики ощутили практически все социальные группы, но рост этот был неравномерным и, соответственно, инклюзивным считаться не может.

Следует ли ожидать инклюзивного роста в 2019-2023 гг.?

Думаю, именно это должно интересовать читателей больше всего. А поскольку я уже сделал несколько критических обзоров касательно экономической политики нового правительства, то в принципе вопрос инклюзивного роста – одна из немногих остающихся на повестке из числа макроэкономических проблем. (см. Новая программа: правительство не решит проблем Армении и не ставит такой задачи).

Из действий, предполагаемых программой, можно сказать, что инклюзивного роста власть добиться не сумеет. В качестве первого и одного из самых главных показателей можно отметить то, что не предполагается опережающего роста уровня потребления населения.

Таблица 2. Динамика реальных и проектных показателей национальных счетов (ВВП по потреблению) в случае выполнения программы

Источник: Национальная статистическая служба (2008-2017), расчеты автора (2018-2023)

Примечания:

*До 2012 года – ВВП по системе национальных счетов-93

** оценка автора

Согласно прогнозу, представленному в таблице 2 на основании ряда существующих тенденций, а также целевых программ правительства (заложил в прогноз 24.5% валовое накопление на 2023 год и 44% ВВП – экспорт товаров и услуг), рост конечного потребления домашних хозяйств будет более скромным по сравнению с ростом ВВП за исключением 2019 года (в первую очередь, по причине прогнозируемого отрицательного статистического отклонения на 0.5%). В номинальных ценах по текущему обменному курсу доллара в случае ежегодной 2%-ной девальвации, при 2%-ной инфляции в Армении и 1%-ной инфляции в США, потребление вырастет на 4.8% в 2019 году, на 2.5% в 2020, на 1.9% в 2021 году, на 0.8% в 2022 и на 3.8% - в 2023.

Итак, в случае выполнения программы правительства, конечное потребление будет продолжать расти медленнее, чем ВВП, как и в прошлые годы. По этому компоненту уже факт, что не удастся обеспечить инклюзивный рост. Другая причина, почему не удастся обеспечить инклюзивный рост – это динамика неравенства.

Выравнивание налоговой ставки приведет к позитивным последствиям для бизнес-среды, подтолкнет к ее активизации, а также упростит налоговое администрирование. Но вместе с тем, оно приведет к негативным социальным, а с опозданием – и политическим последствиям. Почему так? Несмотря на прогнозируемое сокращение теневой экономики, доходы бюджета сократятся, а значит возникнет необходимость их компенсации. В частности, за счет повышения косвенных налогов, а также социальных выплат.

Повышение косвенных налогов приведет к дополнительному росту цен, а повышение социальных выплат приведет к чистому сокращению доходов. В то же время, отмена прогрессивной шкалы приведет к заметному росту доходов наиболее богатой части населения, а также среднего класса и таким образом, индекс Gini лишь дополнительно вырастет. В Грузии, где подобное налоговое законодательство действует давно, социальное расслоение довольно высоко, а индекс Gini составляет около 0.41, то есть заметно больше, чем в Армении.

С поправкой на индекс Gini, рост потребления будет почти целиком сконцентрирован в наиболее обеспеченной части общества, причем это скорее всего будет 10% населения, вряд ли больше.

Третья причина, почему инклюзивный рост не будет обеспечен, это ситуация в сельском хозяйстве. Объявленное приоритетом восемь месяцев назад, оно сейчас практически забыто, несмотря на то, что в селах, по переписи 2011 года, живет 36% населения. В 2018 году объем производства сельскохозяйственной продукции упал на 7.6%, в том числе по погодным условиям и по причине ошибок нового правительства. Но уже закрыто министерство сельского хозяйства и практически объявлено, что сфера не является приоритетной (нужно превратиться из «аграрной страны» в «индустриальную»). В Грузии до сих пор сельское хозяйство производит меньше, чем в 2003 году. И это логическое последствие специфической работы грузинских модернизаторов (а также российского эмбарго на грузинскую продукцию). А на самом деле, если не обеспечить опережающий рост в сельском хозяйстве (как с освоением территорий, так и с увеличением урожайности и надоев), то инклюзивного роста не будет по определению.

Инклюзивного роста не будет также как его не было в прошлом

Итак, уже видно, что по трем направлениям будут серьезные препятствия к обеспечению инклюзивного роста – по программе запланирован отстающий рост конечного потребления домашних хозяйств, в случае принятия в нынешнем виде налогового кодекса вырастет неравенство, а в условиях отсутствия сельскохозяйственной политики, роста не будет и в этой сфере. Таким образом, даже тот небольшой рост потребления будет поделен не равноценно между общественными группами, а большую часть роста получат наиболее обеспеченные слои.

При этом, базовой предпосылкой прогноза, представленного в таблице 2, является то, что программу удастся выполнить и, по меньшей мере, 5% экономического роста удастся обеспечить (столько я и заложил). С одной стороны, обеспечить это возможно, учитывая 4-5%ный тренд последних лет и накопленный во второй половине прошлого года эффект низкой базы. С другой стороны, определенная трудность может возникнуть, если, к примеру, в 2021 году возникнет новый мировой экономический кризис, как это предполагает ряд экономистов. Тогда с реализацией программы возникнут трудности, особенно, если будет зафиксирована, пусть даже краткосрочная, рецессия.