В результате ожесточенной перестрелки между грузинскими и югоосетинскими вооруженными формированиями 1 августа 2008 года уже есть человеческие жертвы, - дальнейшее обострение ситуации может перерасти в широкомасштабную войну. Трудно сказать, во что может вылиться такая война в итоге: с одной стороны Южная Осетия, в сравнении с Грузией, намного слабее в военном отношении, но с другой, за Южной Осетией стоит Россия, которая в свою очередь много сильнее Грузии. Парадокс ситуации состоит в том, что мотивы каждой из сторон для ведения боевых действий чрезвычайно запутаны и практически при любом развитии ситуации основной проигравшей стороной станет Южная Осетия.

Непонятно, зачем нужна война грузинам. Единственным политически значимым аргументом можно было бы считать то, что если Грузия будет продолжать иметь неурегулированные внутренние конфликты, то ей не дадут вступить в НАТО. Но США уже несколько раз заявили о том, что грузинские территориальные конфликты не будут препятствием для получения Грузией "Плана действий по членству в НАТО" (ПДЧ). В последнее время даже Германия высказалась за получение Грузией ПДЧ. Правда, остаются еще и неоднократные обещания президента Грузии Михаила Саакашвили вернуть в состав Грузии де-факто независимые Южную Осетию и Абхазию, - но он с легкостью мог бы сослаться на то, что Грузия не может позволить себе воевать с Россией, стоящей за отколовшимися грузинскими территориями.

Война в Южной Осетии таит в себе для Грузии целый ряд опасностей. Конфликт с большими человеческими жертвами или просто затяжной вооруженный конфликт способен поставить под вопрос прогресс Грузии в плане вступления в НАТО и другие западные институты. Полномасштабное ввязывание в войну российских вооруженных сил может иметь для Грузии и ее правительства вообще фатальные последствия. Если же грузинская армия смогла бы относительно быстро и легко установить контроль над территорией Южной Осетии, то это неминуемо привело бы к следующей войне, но уже в Абхазии, - подобно тому, как успех президента Саакашвили по свержению аджарского диктатора Абашидзе привел его к мысли о том, что так же легко можно решить проблему Южной Осетии.

В то же время, окончательное разрешение вопроса Южной Осетии в любую сторону — то ли формального признания ее независимости Россией или ее покорения Грузией — безусловно принесло бы Грузии определенную стабильность. И в одном, и в другом случае, Россия не могла бы далее использовать Южную Осетию в качестве инструмента давления на Грузию по поводу вступления в НАТО, нарушать воздушное пространство страны для защиты тех или иных категорий населения и пр.

Для самой Южной Осетии возможная война принесет непоправимый вред при любом исходе. Даже в случае самого благоприятного стечения обстоятельств, - широкомасштабном вмешательстве вооруженных сил России, - Южная Осетия по окончании войны сможет рассчитывать всего лишь на тот же самый статус "ни мира, ни войны", в котором она находится уже 16 лет. Южная Осетия нужна России лишь как способ влияния на Грузию, - как только вопрос Южной Осетии решается кардинальным образом, она перестает иметь какое-либо значение для России. При этом, в тот же самый предвоенный статус республика попадет уже понеся потери в виде большего или меньшего количества погибших и бежавших граждан, а также разрушенной материально-технической инфраструктуры. Южная Осетия и без того не может похвастаться сколько-нибудь значительным населением. Что же касается её военного потенциала, то по самым оптимистическим данным российского военного аналитика Анатолия Цыганка РЮО на сегодняшний день может выставить 3 тысячи вооруженных бойцов и 15 тысяч резервистов. Грузия же обладает 30-ти тысячным войском и ещё до 100 тысяч человек находятся в резерве.

При наихудшем (и вполне возможном) стечении обстоятельств Южная Осетия может вообще перестать существовать как историческая часть Осетии, а её остающееся небольшое население бежать на север, в Северную Осетию.

Несмотря на бравурные заявления президента Южной Осетии Эдуарда Кокойты, о большом наплыве добровольцев с Северного Кавказа не стоит всерьёз говорить. Во-первых, в Москве будут опасаться повторения абхазского сценария, когда в результате боевых действий были взращены боевики вроде Шамиля Басаева, поэтому вряд ли допустят создания добровольческих формирований. Во-вторых, неясно - какая мотивация может быть у добровольцев с Северного Кавказа, которых Москва будет отправлять в Южную Осетию? Южная Осетия не воюет за независимость от Грузии: как неоднократно заявлял президент республики Кокойты, - РЮО выступает за то, чтобы выйти из состава Грузии и войти в состав России. Естественно, что в таких условиях никакие добровольцы с Северного Кавказа не смогут понять, какова их роль в этом конфликте и почему в Южной Осетии должны воевать они, а не российская армия. Таким образом, Южная Осетия реально может рассчитывать только на относительно небольшое количество добровольцев из Северной Осетии.

Использование регулярной российской армии в войне затруднительно, поскольку это придаст военной кампании характер открытой агрессии большой России против маленькой Грузии. Возможно, Грузия как раз и рассчитывает на то, что международное осуждение остановит Россию от открытого, крупномасштабного вмешательства в военные действия на стороне югоосетинских вооруженных сил. В случае же действий ограниченного российского контингента, грузинская армия вполне могла бы рассчитывать на довольно быструю победу.

Готовность России вмешаться в возможный конфликт в Южной Осетии вовсе не так однозначна. С одной стороны, возможным сигналом о подобной готовности со стороны российского руководства может быть заявление о том, что 8 июля 2008 года российские военные самолеты нарушили воздушное пространство Грузии "чтобы не допустить кровопролития и сохранить ситуацию в правовых мирных рамках", то есть, говоря иными словами, - для предотвращения начала войны в Южной Осетии. Но, с другой стороны, вряд ли Россия хотела бы выглядеть на мировой арене в качестве агрессора, рискуя к тому же отпугнуть от себя и некоторые страны СНГ. Хотя количественно ресурсы российских вооруженных сил несравнимы с грузинскими, гораздо сложнее дело обстоит с личным составом. Трудно себе представить сколько-нибудь крупные потери российской армии в живой силе, которые не привели бы российскую общественность в возмущение - и это, очевидно, уязвимое звено в российских военных планах. Получается, что с российской стороны оружия много, но его почти некому держать, и непонятно - будет ли достаточно для удержания первенства на поле боя только лишь "бесконтактных" видов боевой техники — самолетов и ракет?

Россия мало что теряет при любом исходе возможной войны в Южной Осетии. Российские генералы в случае проигрыша скажут, что политики не позволили им задействовать всю мощь российских вооруженных сил, в то время как за Грузией стояли силы НАТО. В случае выигрыша же ситуация вернется в статус замороженного конфликта с неясными перспективами урегулирования, - а это как раз то, что нужно России для удержания рычагов контроля над Грузией.

Для Запада цена вопроса еще меньше, чем для России. Худшее из того, чего может опасаться Запад, - это затяжные и/или кровопролитные военный действия в Южной Осетии, - поскольку это поставит под сомнение прогрессивность режима Саакашвили, главного союзника США в регионе и потенциально может подорвать политическую стабильность в Грузии.

При сложившейся системе взаимоотношений между Россией и Западом, к несчастью, выигрыш одного считается проигрышем другого. Следовательно, весьма вероятно, что руководство России ставит как раз на затяжную и кровопролитную войну в Южной Осетии. Для серьёзного кровопролития в республике все еще проживает достаточное количество населения. В этой связи серьезные опасения вызывает намеренно запутанная ситуация, с нежеланием сторон идти на прямые переговоры и эвакуацией мирного населения из региона. Похоже, что события развиваются в направлении вооруженной развязки в Южной Осетии, без малейшей возможности позитивного исхода для осетинского народа.

6 августа 2008 года