Четыре месяца назад я опубликовал результаты опроса APRG касательно поддержки членства Армении в интеграционных объединениях: Поддержка членства Армении в Евразийском Союзе снижается (опрос). Согласно этому опросу, в 2019 году по сравнению с 2017 годом, на 12% сократилось число сторонников евразийской интеграции Армении, в то время как резко выросло число сторонников интеграции в обоих направлениях – с 15% до 30%. Сейчас у нас есть новые опросы, в том числе с довольно большим интервалом по времени.

Для начала результаты опроса IRI. Оценка отношений Армении со следующими политическими субъектами:

Как мы видим, для столь большого периода, изменения не столь велики. Однако они есть. Конечно, бросается в глаза изменение отношений с Грузией – если раньше 56% считали, что эти отношения хорошие, то теперь 94%, причем Грузия вышла на 1 место. Кроме того, есть улучшения в отношениях с США и ЕС и ухудшение с Россией. Во многом, эти изменения стали следствием изменившейся общей геополитической ситуации, а также поколенческих изменений. Ухудшилось восприятие отношений с Турцией и Азербайджаном: если еще в 2007 году какие-то стартовые позиции для диалога просматривались (пусть и очень слабые), то сегодня они не видны. Отношения действительно ухудшились и продолжают ухудшаться: «Армянские» новости Турции и Азербайджана – угрозы и односторонний подход. При этом, диалог, особенно искренний диалог, на мой взгляд, нам решительно нужен, сегодня, возможно, больше, чем когда-либо. Обмен журналистскими визитами - есть ли польза?

Однако, возможно, за изменением оценок стоит также и то, что изменились подходы политического руководства Армении. Хотя эти изменения не являются принципиальными, они, тем не менее, ощущаются обществом. Например, недавно MPG/Gallup провел опрос, согласно которому запрос на интеграцию с Россией выше, чем восприятие соответственной политики. С Западом – наоборот.

Как мы видим, европейский вектор во внешней политике, в восприятии, выражен куда сильнее, чем того хотело бы общество. К сожалению, точных сопоставимых данных за прошлый период у нас нет, но с учетом косвенных данных можно заключить, что в прошлом ситуация отличалась: запрос на европейскую политику был сильнее, чем она реализовывалась. Также, политика в отношении России проводилась более активно, чем на то был запрос. По крайней мере, об этом свидетельствует тот факт, что интеграционные устремления изменились не так сильно как восприятие внешней политики.