НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО “МЕМО”, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО “МЕМО”.
***
Откуда произошла поляризация в грузинской политике?
В Грузии приближаются очередные парламентские выборы (назначенные на 26 октября), которые, по всеобщему мнению, будут судьбоносными, от них будет зависеть долгосрочный курс Грузии, как во внутренней, так и во внешней политике.
Основными конкурентами являются «Грузинская мечта» и «Национальное движение». С первыми все понятно – это всем известная по постсоветской реальности, партия власти, она же доминирующая партия в рамках «полуторапартийной системы», контролирующая парламент, правительство и большую часть рычагов власти (хотя, в случае Грузии, влияние на институт Президента, Омбудсмена, Конституционный суд и Центральный банк является неполным). Со вторыми – гораздо сложнее. Это остатки предыдущей доминирующей (или даже умеренно гегемонистской) партии под руководством Михаила Саакашвили, неоднократно расколовшиеся на более мелких субъектов, которые все еще участвуют в политической жизни Грузии. От ЕНД откололись такие партии как «Европейская Грузия», «Гирчи», «Ахали» и др. Все эти (а также ряд других) партии являются жестко прозападными и антироссийскими и, по большому счету, различия в целях не знают, различаются либо предлагаемые ими методы, либо политические фигуры.
Эта политическая конструкция в Грузии начала кристаллизоваться после начала украинского кризиса в 2014 году, когда все проамериканские силы в мире начали консолидироваться на антироссийской платформе, вне зависимости от того, во власти они или в оппозиции. Этот период (2014-2016 гг.) для Грузии выдался трудным и с экономической точки зрения, вследствие чего, рейтинг правящей силы просел. Тогда «Грузинская мечта» пыталась выступать в качестве проевропейской, социал-демократической силы, но достаточно умеренной. Идея была в том, что если вопрос вступления в НАТО является основным источником конфликта с Россией, то снижая его актуальность, но сохраняя актуальность европейской интеграции, можно пройти между Сциллой и Харибдой внешнеполитических, внутриполитических и экономических вызовов в этот турбулентный период.
Идея хорошо звучала на бумаге и для периода начала 2010-ых гг. была вполне рабочей, но, как уже сказано, на фоне роста конфликта между Россией и Западом, сохранять баланс стало все труднее. В результате, большая часть остальных сил начали группироваться справа от «Грузинской мечты», с одной стороны, толкая все политическое поле вправо, а с другой – выставляя уже ее в качестве «пророссийской» и, поскольку все они являются более антироссийскими, чем «Грузинская мечта».
Здесь, как и во многих других случаях, прозападные силы представляют отнюдь не большинство, а громкое меньшинство (vocal minority), поскольку они сконцентрированы в секторе некоммерческих организаций, политики и в СМИ, а также представляют экономическую элиту, выигравшую и продолжающую выигрывать от прозападного курса. При этом, этот курс никогда в Грузии не был кристаллизован в глазах общественного мнения и являлся именно политическим конструктом, а не неким элементом демократической консолидации. Например, отношение к России в Грузии уже очень давно (вероятно, со второй половины 1970-ых гг., если не раньше) было в массе негативным, но в то же время, грузины не стремятся к конфликту с Россией по меньшей мере с 2008 года, а то и с начала 1990-ых гг. Во всех опросах в Грузии со стороны подавляющего большинства был запрос на нормализацию отношений с Россией. Но громкое прозападное меньшинство блокировало все попытки нормализации, обвиняя власти в предательстве интересов Америки Грузии.
Здесь ни в коем случае не следует впадать в обратную крайность: если прозападный сектор является меньшинством, то из этого не следует, что большинство является пророссийским. Скорее, ситуация выглядит так, что большинство населения (условно 55-60%) настроены амбивалентно к геополитике, 30-35% настроены прозападно, и еще порядка 10% настроены пророссийски, причем учитывая общественный фон, после 2015 года их практически не было слышно вплоть до последнего времени. Пророссийское меньшинство со временем (в том числе, при власти «Грузинской мечты») постепенно сокращалось, а прозападное – росло. Социологические опросы, проведенные в Грузии с 2003 года, позволяют говорить об этом довольно уверенно. Пророссийские настроения в Грузии стали маргинальными с 2007 года, когда тогдашние власти радикализировали противостояние с Россией и отколовшимися провинциями, ставшими российскими прокси (Южная Осетия и Абхазия). Амбивалентное большинство может риторически поддерживать ту или иную группу, но в опросах оно всегда выделяется нежеланием занять радикальную позицию во внешней политике. В последнее время это стало сказываться и на владении русским языком. см.: Русский язык сдает позиции в Грузии (1 августа 2024).
Радикальный вестернизм оппозиции и альтернативы «Грузинской мечты»
Политическая конструкция с гальванизирующейся прозападной многоголовой оппозицией, умеренной прозападной властью и молчаливым пророссийским меньшинством, не может быть устойчивой и должна, по идее, постепенно сдвигаться в сторону радикального вестернизма (прозападности), куда все и шло примерно до 2018 года. С 2018 года начались регулярные попытки свергнуть власть в Грузии, причем зачастую это были не политики, а общественные группы или НКО, но неизменно прозападные. Одним из самых заметных событий в этом ряду стала т.н. «ночь Гаврилова» в июне 2019 года. См. также: События в Грузии, их внутриполитический и внешнеполитический контекст (23 июня 2019).
Столкновения на «ночь Гаврилова»
На фоне этих, уже новых, тенденций, грузинская власть поняла, что ей остается два варианта – либо она принимает повестку радикального вестернизма, либо она будет сметена. Иванишвили, являющийся неформальным лидером грузинской власти, не устраивал ни один из вариантов, поскольку в радикализации собственной линии он видел угрозу конфликта с Россией, а повторять 2008 год ему не хотелось, а отстранение от власти, мало того, что неприятно в принципе, грозило ему преследованиями и разгромом его политической силы и всех результатов его политики (пусть даже они не признаются в качестве достижений большинством в Грузии).
В действительности, в этой развилке было еще два варианта – уход в технократию и отказ от прозападного курса. Был и еще один вариант – создать пророссийскую оппозицию и сбалансировать ей прозападную, а самим сидеть в политическом центре. Но этот вариант грузинские власти уже испробовали в 2014-20 гг., и он не продемонстрировал свою эффективность. Во-первых, спрос на пророссийскую политику оказался достаточно низким. Создать из Нино Бурджанадзе, «Альянса Патриотов» и ряда других сил полноценный противовес прозападным силам не удалось чисто по электоральным причинам. Во-вторых, этот маневр легко читался, и западные «партнеры» Грузии лишили ее власти этого маневра, объявив всю пророссийскую оппозицию российскими агентами, праворадикалами, экстремистами и пр., что в итоге выбило эти силы из политической жизни страны. Как следствие, грузинским властям осталось два вышеперечисленных варианта.
После «ночи Гаврилова», спорный на тот момент министр внутренних дел Георгий Гахария был назначен премьером, и он не подвел: он повысил качество управления, финансовую дисциплину, добился определенных экономических результатов и, как следствие, улучшения имиджа грузинской власти. В 2020 году началась пандемия коронавируса, и грузинские власти, как и власти в большинстве стран мира, уцепились за это как за возможность повысить дисциплину в стране, снизить накал критики, продемонстрировать эффективность и запугать население, что в сумме позволило серьезно стабилизировать политическую ситуацию в стране, повысить рейтинг власти примерно на 10-15% и выиграть время. См. также: Распространение коронавируса в Грузии. Демография, статистика, выводы и опыт соседей (17 сентября 2020).
Политический кризис 2019 года был урегулирован уже с прямым вовлечением американского посольства, где было заключено соглашение между властью и оппозицией Грузии. По этому соглашению, грузинские власти брали на себя обязательство за проведение ряда политических и правовых реформ, но удержать власть после их имплементации они не смогли бы. Они воспринимали это как средство для выигрыша времени, тогда как оппозиция считала это легитимным соглашением, которое в среднесрочной перспективе позволит ей прийти к власти.
Поэтому вскоре все вернулось на круги своя, а технократический подход также себя не оправдал, поскольку тот же Гахария начал не справляться с давлением и тяготеть к прозападному лагерю – или, как минимум, решил отмежеваться от власти. Власти провели лишь часть обещанных реформ, остальные были либо проведены частично, либо отменены сразу, либо после. В 2021 году Иванишвили пришлось спасать ситуацию и возвращать из политического забвения своего самого лояльного кадра – Ираклия Гарибашвили. Внешне «Грузинская мечта» выглядела большой, но фундамент у нее был очень слабый – собственной идеологии нет, социал-демократия хорошо работает лишь когда основные проблемы решены, а умеренный вестернизм проигрывает вестернизму радикальному. См. также: Выборы в Грузии: больше, чем местное самоуправление (3 октября 2021).
В итоге, «Грузинская мечта» осталась с последним вариантом – отказ от прозападного курса. Уже и трансформация в радикальную прозападную силу не помогла бы (в 2019 году в похожей ситуации этот маневр проделал Зеленский, очевидно, не так беспокоящийся о последствиях), а единственной альтернативой этому было поражение и дальнейший разгром.
Украинский конфликт и Грузия
2022 год для Грузии, как и для всех остальных стран, находящихся в американской орбите, стал моментом истины. Запад требовал от Грузии вовлечения в антироссийскую коалицию из 50 стран, поддерживающих Украину и внедряющих у себя широкие антироссийские санкции, по сути, предполагающие разрыв отношений с Россией. Взамен была предложена перспектива членства в ЕС (более чем туманная). Грузинские власти пошли по некоему среднему пути: при полной риторической поддержке Украины и социальной поддержке украинских беженцев, прибывших в Грузию, они отказались вводить санкции против России и тем самым открыли маршрут для транзита ряда товаров и услуг с Запада в Россию. По сути, Грузия неплохо заработала на этом (как и ряд других стран, включая почти всех соседей – Турцию, Азербайджан и Армению). Альтернатива же – присоединение к дружному антироссийскому коллективу грозила экономическим ущербом и лишь риторической поддержкой со стороны Запада при росте рисков для безопасности Грузии на российском направлении. Напротив, грузинские власти решили сами риторически поддержать Запад в надежде, что это сработает.
Но, в отличие от восточных людей, Запад любит не ушами, там есть институты и провернуть еще один маневр «Грузинской мечте» не позволили. Критика со стороны прозападной оппозиции лишь усиливалась, но теперь «Грузинская мечта» исчерпала все маневры на западном направлении. В рамках платформы сохранения власти, остался лишь последний путь – отказ от прозападной ориентации. Чем настойчивее с Запада требовали обострить отношения с Россией, тем больше грузинские власти склонялись к этому варианту. Тем более, что после первого конфликта с Россией в 2006-7 гг. еще Саакашвили начал активно осваивать не только западные рынки, но и рынки третьих стран, в частности, Китая. Эта работа интенсифицировалась еще с середины 2010-ых гг., включая заключение соглашения о свободной торговле, но в последние годы к этому добавилось и строительство глубоководного порта в Анаклии, на что претендовали американцы и китайцы – и грузинское правительство отдало предпочтение вторым.
В начале 2023 года грузинские власти представили законопроект «О прозрачности иностранного влияния», который чаще всего в СМИ называли «законом об иноагентах». Этот закон был нацелен на ограничение инструментов Запада по критике и подрыву грузинской власти; надо сказать, что эти инструменты уже к 2022 году стали использоваться максимально интенсивно. Изначально выдвижение этого законопроекта вызвало критику как со стороны оппозиции в Грузии, так и со стороны Запада, причем здесь представители западных государств, как политики, так и дипломаты, себя не ограничивали в выражениях. См. также: Грузинский закон об иноагентах и столкновения – о чем это? (16 апреля 2024).
Особенно резко выступила президент Грузии Саломе Зурабишвили, прибывшая из Франции для работы в правительстве Саакашвили еще в 2005 году, а позже ушедшая в оппозицию к нему. В 2018 году ее, тогда, по сути, не проходного кандидата, из последних сил, протащил во власть Бидзина Иванишвили. (см.: 13 причин, почему Зурабишвили-Иванишвили проигрывают на президентских выборах (8 ноября 2018). Второй тур выборов президента Грузии – основные итоги, 29 ноября 2018). С 2023 года она вышла в открытую и жесткую оппозицию к нему. 28 сентября она приравняла победу действующей власти к «поражению или исчезновению Грузии»:
Борьба, которую мы осуществляем, которую осуществляет Украина оружием и при поддержке европейцев и американцев, которую мы осуществляем на политической арене, не может закончиться поражением Украины. Эта борьба не может закончиться поражением Грузии на выборах 26 октября, потому что эти выборы экзистенциальные, жизненно важные. Завтра, после выборов 26 октября, Грузия либо вернется на свой европейский путь, я уверена в этом, и я уверена, что после этого события будут развиваться очень быстро, и в июне мы окажемся в трио с Украиной и Молдовой, или Грузии больше не будет, и будет трагедия не только для нее, но и для соседней Армении, которая развивается в том же направлении и которой нужен мост Грузии, и это будет трагедия для Кавказа.
В 2024 году грузинские власти уже протащили «Закон об иноагентах», также как и закон против ЛГБТ-пропаганды в парламенте. Грузинские власти также не стали оставаться в долгу и критиковали Запад за «попытки подорвать суверенитет Грузии» и вмешательство во внутренние дела страны, которое стало слишком уж откровенным. Идеологический транзит «Грузинской мечты» радикально ускорился – с 2022 года она начала становиться не социал-демократической, а национально-консервативной, все чаще обращаясь к Грузинской православной церкви, а также втягиваясь в евроскептические круги вместе с такими политиками как Орбан и Фицо (Словакия). Кстати, по заявлению действующего грузинского премьера Ираклия Кобахидзе, еврокомиссар по расширению припугнул его судьбой Фицо, а тот, заявив, что его слова вырвали из контекста, по сути, подтвердил слова Кобахидзе.
Поэтому, на выборы 2024 года, «Грузинская мечта» уже идет не как умеренно прозападная сила, как в прошлом, а именно как антизападная. Повышением планки и требованиями в отношении Грузии однозначно определиться, Запад сам оттолкнул Грузию. Но в этом есть логика: Запад считает принадлежность к западному миру, пускай даже и в периферийном статусе, привилегией, за которую надо платить. Грузинские власти не собираются платить эту цену – они собираются зарабатывать на географическом положении Грузии, а оппозиция готова заплатить эту цену (конфликт с Россией). См. также:
Урегулирование с Россией неизбежно, если Грузия будет развивать отношения с Китаем, но теперь грузинские власти хотят извлечь из этого максимум пользы.
В частности, они надеются путем урегулирования отношений с Россией вернуть Грузии Абхазию и Южную Осетию. Учитывая, что Москва уже признала их в качестве государств, реализовать это будет крайне трудно, но обостряющийся конфликт между Сухуми и Москвой с одной стороны – и демографическая пустота Южной Осетии создают определенные возможности в этом отношении. Возможность урегулирования этих конфликтов для Грузии будет колоссальным изменением, поскольку все последние тридцать лет Грузия жила с травмой поражения. Другое дело, что реалистичность этого тоже под вопросом.
Выборы 2024
Как бы там ни было, к парламентским выборам 2024 года, которые состоятся через 3 недели, Грузия подходит с предельной степенью поляризации. Теперь у нее уже два источника, а не один. Раньше прозападные силы, пытающиеся изменить внешнюю и внутреннюю политику Грузии, были источниками поляризации, но теперь «Грузинская мечта», с задействованием всего административного ресурса, начала играть в эту игру. См. также: Обострение внутриполитической и внешнеполитической ситуации в Грузии (14 мая 2024).
На днях первые 7 НКО были внесены в реестр «иноагентов», т.е. закон уже начал действовать. «Грузинская мечта» замахивается на конституционное большинство, так что у нее будет теперь не простое большинство, а способность единолично изменять политику и конституцию страны. Также, она планирует жестко развернуть Грузию в национально-консервативную сторону от либерально-консервативной политики, которая реализовывалась в прошедшие 30 лет. Напоследок, грузинские власти хотят провести суд над «Национальным движением» за политику Саакашвили в 2004-12 гг. и, тем самым, создать серьезный рычаг в переговорах с Западом.
Оппозиция предлагает противоположную программу – по сути, разгром нынешней власти, переход с либерально-консервативного курса на чисто либеральный, широкую коалицию вместо консолидированной власти, прозападный внешнеполитический курс. Проблема оппозиции в первую очередь в том, что она идет на выборы несколькими колоннами. Личные и политические амбиции, а также различные финансовые и групповые интересы толкают оппозицию на постоянные расколы, что создает в оппозиции дефицит лидерства. Теоретически, этот дефицит мог бы заполнить Михаил Саакашвили – но он в тюрьме, да и его выдвижение в качестве лидера оппозиции помогло бы мобилизовать сторонников, но точно так же мобилизовало бы и противников.
Судя по соцопросам, «Грузинская мечта» вполне может замахнуться на абсолютное большинство мест в парламенте – для этого ей нужно получить порядка 43-46% голосов, что скорее всего позволит получить 50%+1 мандат и сформировать правительство самостоятельно. См. также: Парламентские выборы в Грузии: анализ количественных результатов (2 ноября 2020). Но для формирования конституционного большинства ей придется «поработать». Работа эта хорошо известна во многих постсоветских странах и будет выражаться в предвыборной мобилизации избирателей, задабривании их подарками, а кое-где и подкупом, принуждении бюджетников голосовать за власть, ну и политический пиар. См. также: Рост ВВП Грузии. Задним числом (27 февраля 2024). «Грузинской мечте» кажется, что тем самым она может попытаться такими жесткими шагами выйти из этой прозападно-пророссийской дихотомии, которая для нее не очень комфортна – и вернуть все в некоторое более аморфное русло. Но в качестве альтернативного плана уже проработана антизападная риторика и экономическая интеграция в китайском направлении плюс нормализация отношений с Россией, которая почти наверняка произойдет после выборов в случае победы «Грузинской мечты». См. также: О восстановлении связей России и Грузии. Хронология политических решений и их последствия (12 мая 2023).
Может ли победить оппозиция на выборах в Грузии? Такую возможность я бы не исключал. Грузинское общественное мнение сегодня очень подвижно, поскольку избиратель не хочет этой поляризации (по всем опросам большинство избирателей считает поляризацию проблемой), и не хочет пророссийского курса, которым его пугают в случае победы «Грузинской мечты». Но все же есть и другие обстоятельства. Прозападный курс дал Грузии не так уж много и взамен был сопряжен с территориальными потерями; на сегодня перспективы членства Грузии в ЕС выглядят максимально неопределенно (даже если бы во власти и не была «Грузинская мечта»), так что его популярность не на пике. В прошлом, угроза снижения уровня отношений со стороны Запада, была бы определяющей. Сегодня это не вполне так. Кроме того, административные методы, как правило, дают результат, а "Грузинская мечта" будет их использовать.
См. также: Европейский Союз приостановил процесс евроинтеграции Грузии? (10 июля 2024).
Но если победа «Грузинской мечты» будет откровенно достигнута с слишком явным применением админресурса, то вероятность поствыборных процессов резко возрастает. Конечно, представители власти скажут, что это было бы в любом случае, но общественное мнение так или иначе складывается на основе известной людям информации и опыта, который складывается из той картины, которая реально будет на выборах. Поствыборные процессы для прозападной оппозиции будут носить характер борьбы за выживание, поскольку Иванишвили хочет запретить «Единое национальное движение» Михаила Саакашвили и пресечь все инструменты влияния Запада на внутреннюю политику Грузии. Так же ситуацию будет воспринимать и политический Запад, где будут считать, что в случае победы «Грузинская мечта» развернет страну в сторону России и Китая, таким образом, скорее всего эти протесты получат поддержку. Соответственно, можно почти наверняка предполагать формирование «майдана» в центре Тбилиси, попытки его разогнать, не исключая даже кровопролитие. Надеюсь, Грузии удастся избежать этого сценария, но это будет трудно сделать, поскольку к этому готовятся обе стороны.
***
См. также: Элитная динамика и эволюция нефомальности в политике Грузии (1995-2018) (13 ноября 2018)
